|
Когда Лоуэллу во втором психоанализе была предоставлена возможность самому составить повестку дня, он сделал это. Сначала он тестировал психоаналитика, бессознательно стараясь убедиться, что тот не будет обижать его. Убедившись в этом, он почувствовал себя увереннее и стал дружелюбнее относиться к психоаналитику, на что тот ответил ему взаимностью. Это помогло пациенту почувствовать себя достаточно безопасно для того, чтобы вспомнить и описать опыт унижения его отцом. Когда Лоуэллу удалось проследить историю развития своего патогенного убеждения до детского опыта отношений с отцом, убеждение в значительной мере перестало довлеть над ним, и он стал дружелюбнее в отношениях с коллегами, со студентами и с членами своей семьи. Его отчужденное отношение к своим сыновьям отражало его убеждение в том, что он должен обходиться с ними так же, как его отец обходился с ним. Отказавшись от этого убеждения, он стал получать много радости от общения со своими сыновьями. Хроническая депрессия Лоуэлла была обязана своим существованием его убеждению в том, что он в принципе не может поступать правильно. Развенчав это верование, он стал более веселым и оптимистичным. Объяснение в терминах импульсов и защит В предлагаемой здесь теории объяснения в терминах импульсов и защит (или компромисса между ними) не играют такой фундаментальной роли, как в теории 1911—1915 годов. С точки зрения предлагаемой здесь теории, объяснения в терминах импульсов, защит и компромисса, будучи иногда полезными, часто, тем не менее, неудовлетворительны. У пациента остается вопрос, почему некоторые из его импульсов и защитных механизмов имеют особое значение в его душевной жизни. Например, он может полюбопытствовать: “Почему я проявляю именно враждебность к людям”, или “Почему я именно зависим?”, или “Почему я стал именно замкнутым?” Кроме того, пациент может почувствовать себя оскорбленным объяснением его душевной жизни в терминах импульсов и защитных механизмов — враждебность, зависимость и замкнутость обычно не считаются лучшими человеческими качествами, — что может повлечь за собой утрату доверия к психотерапевту. В большинстве случаев пациент скорее удовлетворяется объяснением, что причины его поведения лежат в его детском опыте, само же поведение выполняет адаптивную функцию или служит бессознательным моральным принципам. Как утверждает представленная здесь теория, такие объяснения аккуратнее, обладают большим интуитивным смыслом для пациента и полезнее для психотерапии, чем объяснения в терминах импульсов и защит. Например, пациент узнает о себе больше и будет чувствовать себя увереннее, если психоаналитик не просто скажет ему: “Вы очень враждебно настроены по отношению к своей жене”, а объяснит: “Вы разрушаете вашу семью борьбой со своей женой. Вы следуете убеждениям своего отца, который разрушил свой брак таким образом”. Аналогично, другой пациент больше узнает и почувствует себя в безопасности, если ему не просто сказать: “Вы очень зависимы”, а: “Вы чрезмерно зависимы, потому что верите, что окружающие хотят, чтобы вы в них нуждались”. Третий пациент получит больше информации, если вместо “Вы ушли в себя” сказать: “Вы ушли в себя, потому что вам не удавалось заинтересовать ваших эгоистичных родителей и вы сделали вывод, что не стоит пытаться этого делать”. — 49 —
|