|
Как и в случае родительской зеркализации, здесь так же неизбежны неудачи и промахи. Не бывает всеведущего или всемогущего родителя, и, время от времени, сей факт становится понятен даже маленьким детям. Ребенок, неоднократно имевший возможность идентификации с силой и умом, в случае родительской неудачи, способен обнаружить свои собственные силу и ум. Таким образом, шаг за шагом, через процесс преобразующей интернализации, ребенок приходит к чувству уверенности в своем состоянии справиться с трудностями внешнего мира и с неизбежными внутренними конфликтами и напряжением. Эта уверенность является ключевой частью самости. По мере того как эта часть самости растет и созревает от детства к взрослости и дальше, развиваются совершенно необходимые способности. Во-первых, она является хранилищем идеалов, которыми человек руководствуется в жизни. Во-вторых, она тренирует контроль над побуждениями и импульсами, давая возможность использовать их, не опустошаться ими. В-третьих, развивается способность к самоуспокоению в ситуациях стресса и боли. И, наконец, Когут считает, что “высшие” аспекты личности—юмор, эмпатия\ творчество и мудрость— исходят из успешного внутреннего переживания идеализации родительского образа (imago). Опасность наступает в случае, если ребенок не может идеализировать ни одного из родителей. Это происходит, когда родители замкнуты в стереотипе уничижения и опорочивания друг друга перед ребенком или когда их поведенческие проблемы настолько серьезны, что для ребенка становится болезненно ясной их неспособность быть кандидатами для идеализации. В таком варианте у ребенка просто нет возможности развивать эту часть самости. Согласно Когуту, когда мы встречаем людей, которые выглядят не имеющими ни радости в жизни, ни способности к вдохновению, жизненное начало которых скрыто от них —81— самих, мы, вполне возможно, наблюдаем свидетельство неудовлетворенной потребности в идеализации родительского образа. Потребность быть похожим на других. Третью потребность развивающейся самости Когут назвал “схожестью” или “двойничеством” (twinship), или потребностью в альтер-эго. Он считал, что детям необходимо знать о своей “похожести” на мир, в котором они родились, о своем малом от него “отличии”. Если эта потребность удовлетворяется, то у взрослой личности развивается чувство социальной принадлежности, своего общественного статуса. Если такое удовлетворение осуществляется неадекватно, то дети подвергаются опасности переживаний, в которых они чувствуют в ряде основных отношений свою непохожесть на других людей,— свою некую “странность” и “негодность” ”. — 54 —
|