|
Расспрашивая его более настойчиво, я узнаю, что ради своего директора («красивый, видный человек») он жертвовал собой; да и тот был очень доволен им и часто говорил: «Без Вас мне не удались бы никакие начинания, Вы — моя правая рука». (Это напоминает «лучшую половину»). Уже примерно лет пять директор мучает его, мешает ему, пристает с какими-то бумагами, когда он на уроке самозабвенно рассуждает о поэзии и т. д. На вопрос: «Вы говорите по-немецки?» ( tud nemetul — венг.) он разбирает и переводит слово nemetul (то есть «немецкий») по слогам: nem = немецкому nimm — «возьми» et = немецкому und — «и» ul = немецкому sitz — «сиди», ( ul = sitzen , сидеть) Значит: спрашивая его об этом, я подразумеваю, что он должен взять свой пенис в руку и за это сесть (то есть его посадят в тюрьму). Он определенно имеет в виду свой собственный пенис, который, как считают его враги, он хотел бы воткнуть в какую-то «другую дыру». Другая дыра — это другие, чужие женщины. Он свято заверяет, что просто молится на свою жену. Его отец был бедный служащий и держал его в строгости. Когда он был студентом, то обычно сидел дома и читал матери вслух стихи. Мать всегда была очень добра к нему. Итак, речь идет о мужчине, который в течение долгого времени счастливым образом сублимировал свою гомосексуальность, но, разочаровавшись в директоре, прежде — объекте поклонения, вынужден ненавидеть всех мужчин и для обоснования своей ненависти истолковывать каждое высказывание, каждый жест, каждое слово в том смысле, что все его преследуют. Он и меня уже ненавидел: все мои слова и жесты понимал превратно, каждое слово разбирал, переводил, искажал до тех пор, пока оно не превращалось в злонамеренный намек с моей стороны. Мать пациента рассказала мне, что ее сын был очень славным ребенком. Вместо того чтобы играть с другими детьми, он читал матери вслух книги, стихи, и объяснял ей их содержание. Отец, простой рабочий, пожалуй, иной раз бывал довольно груб с мальчиком, последнего же нередко раздражало, что отец мешает им с матерью при их совместном чтении. (Отсюда позднее и психическая травма из-за нарушения директором хода его лекции.) Вне всякого сомнения, пациент мало ценил своего отца — которого превосходил в духовном отношении — и страстно желал иметь в этой роли более внушительную личность. И позднее нашел ее в лице директора школы, своего начальника, которому в течение многих лет служил с неустанным усердием, но тот не исполнил ожиданий больного (наверняка слишком завышенных). Теперь он хотел снова обратить всю свою любовь на жену — однако она тем временем стала для него «средним родом». Утрированная гетеросексуальность и Cunnilingus смогли обмануть пациента в отношении того, что он недостаточно вожделеет жену, но страстная тоска по мужскому полу не прекратилась, она только вытолкнулась из сознательного «Я» и вернулась обратно в виде проекции удовольствия с негативным знаком; пациент стал считать себя преследуемым. — 66 —
|