Тайная жизнь Карла Юнга

"В Гроссе я обнаружил множество аспектов моей подлинной натуры"
Из клинических заметок Юнга явствует, что его опыт лечения Гросса далеко не всегда был для него приятным. Ведь лечил он человека, который ему не нравился; а не нравился он ему в первую очередь тем, что, отвыкая от употребления сильнодействующих наркотиков, он вел себя крайне нестабильно, а временами и враждебно. Даже его личная гигиена была ужасающей. Но это еще не все неприятности: анализ закончился провалом, так как Отто Гросс сбежал. Юнг намеревался сохранить его душу для Фрейда и для будущего психоанализа. Но его ожидало фиаско . Его окончательный диагноз — dementia praecox — был явным клеймом, базировавшимся в большей степени не на клинической проницательности, а на личной неприязни .
Как бы то ни было, но именно Юнг, а не Гросс очень сильно изменился под действием анализа, в ходе которого его установка по отношению к последнему претерпела примечательную трансформацию. Анализ не был однонаправленным. На самом деле, как мы знаем из писем Юнга к Фрейду в мае-июне 1908 г., оба этих человека анализировали друг друга на протяжении многих часов, пока не проваливались в сон в полном изнеможении.
Юнг намеревался расширить применимость психоаналитического метода путем ускорения лечения. Ему хотелось впечатлить Фрейда своими огромными исцеляющими потенциями. Под конец рвение, с которым Юнг пытался разрушить все сопротивления Гросса, лишь усугубило у его пациента чувство тревоги — о чем Юнга пытался предупредить и сам Гросс. В лучшем случае, юнговское лечение прошло для Гросса безрезультатно, а в худшем — Юнг мог поставить своего пациента на грань деструкции.
Однако Юнг больше уже никогда таким не был. "Где бы я ни появлялся, он [Гросс — Ред.] анализировал меня", — сказал Юнг Фрейду 25 мая, т.е. в самом начале лечения34. "В этом плане речь шла о пользе уже для моего собственного психического здоровья". Оптимизм Юнга в эту первую неделю лечения выглядит преувеличенным. "[Гросс] - прекрасный малый, в сопоставлении с которым можно попутно понять и свои собственные комплексы". Затем Юнг неожиданно сообщает Фрейду, что он "вчера закончил анализ" и что осталось устранить лишь "небольшие и малозначительные навязчивые идеи". Клинические записи ничего подобного не отражают, а наоборот — описывают Гросса как все более вырождающегося индивида, балансирующего около точки, с которой уже нет возврата.
Юнг признавал, что его опыт лечения Гросса был "одним из суровейших за всю мою жизнь", но одновременно он признавал и то, что что-то в нем самом очень сильно изменилось. "Невзирая ни на что, он мой друг, — сказал Юнг в письме к Фрейду, датированном 19 июня, — ибо в своей основе он очень добрый и прекрасный человек с необычным умом ... ибо в Гроссе я обнаружил множество аспектов моей подлинной натуры, причем в таком количестве, что порой он выглядит как мой брат-близнец (если не считать dementia praecox)"35.