Таинство девственности

С другой стороны, нас предупреждают, чтобы мы не слишком переоценивали влияние страха крови. Этот страх не мог уничтожить такие обычаи, как обрезание мальчиков и еще более жестокое обрезание девушек (отсечение клитора и малых губ), которые отчасти в обычае у тех же самых народов, или свести на нет значение других ритуалов, во время которых также проливается кровь. Поэтому нет ничего удивительного в том, что этот страх преодолевался во благо мужа при первом половом сношении.

Второе объяснение также не принимает во внимание сексуальность, но идет гораздо дальше. Оно указывает на то, что примитивный человек, подобно невротику, является жертвой постоянно подстерегающего его чувства страха. Эта склонность к страху сильнее всего проявляется во всех ситуациях, каким‑либо образом отличающихся от обычных, заключающих в себе нечто новое, неожиданное, непонятное, жуткое. Отсюда и происходит сохранившаяся до самых поздних религий церемония, связанная со всяким новым начинанием, с началом всякого нового периода времени, с появлением первенца у человека, животного и плода. Опасность, которая угрожает человеку, объятому страхом, особенно сильна в начале ожидаемой ситуации, и тогда‑то и является самым целесообразным защититься от нее. Первое половое общение в браке по своему характеру имеет все основания на то, чтобы ему предшествовали подобные меры предосторожности. Обе попытки объяснения как страхом перед кровью, так и страхом перед всем совершаемым впервые, не противоречат одна другой, а наоборот, подкрепляют друг друга. Первое половое общение, несомненно, акт, внушающий опасение, тем более что во время него проливается кровь.

Третье объяснение – Кроули отдает ему предпочтение – обращает внимание на то, что таинство девственности входит в одну большую систему, охватывающую всю сексуальную жизнь. Не только первое половое общение с женщиной представляет собой табу, но половой акт вообще; пожалуй, можно было бы сказать, на женщину в целом наложен запрет. Женщина является табу не только в исключительных, вытекающих из ее половой жизни ситуациях: менструации, беременности, родов и послеродового периода, – но и вне этих ситуаций общение с женщиной подвержено таким серьезным и многочисленным ограничениям, что у нас имеются все основания сомневаться в предполагаемой сексуальной свободе дикарей. Совершенно верно, что в определенных случаях сексуальность примитивных народов не знает никаких преград, но обычно она, по‑видимому, гораздо сильнее сдерживается запретами, чем на более высоких ступенях культуры. Как только мужчина предпринимает что‑нибудь особенное – экспедицию, охоту, военный поход, – он должен держаться подальше от женщин, особенно же воздерживаться от полового общения; в противном случае его сила была бы парализована и он потерпел бы неудачу. И в обычаях повседневной жизни открыто проявляется стремление к разъединению полов. Женщины живут с женщинами, мужчины с мужчинами; семейной жизни в нашем смысле у многих примитивных племен нет, разъединение полов доходит иной раз до того, что лицам одного пола запрещается произносить собственные имена другого пола, что у женщин развивается свой язык с особым запасом слов. Сексуальная потребность вынуждает всякий раз вновь преодолевать эти преграды, созданные разъединением полов, но у некоторых племен даже свидание супругов может иметь место только вне дома и втайне.