|
Один из рассказов пациента откроет нам путь к пониманию перемены в характере, которая наступила у него в отдаленной связи с соблазнением во время отсутствия родителей. Он рассказывает, что после отказа няни и ее угроз он скоро перестал онанировать. Начинающаяся сексуальная жизнь под руководством генитальной зоны подверглась, таким образом, внешней задержке и была под ее влиянием отброшена на прежнюю фазу прегенитальной организации. Вследствие подавления онанизма сексуальная жизнь мальчика приняла анально‑садистский характер. Он стал раздражительным, проявлял склонность к мучительству и удовлетворял себя таким образом, мучая людей и животных. Главным его объектом была любимая няня, которую он ухитрялся замучить до того, что она заливалась слезами. Так он мстил ей за полученный отказ и одновременно удовлетворял свое половое желание в форме, соответствующей регрессивной фазе. Он начал проявлять жестокость к маленьким животным, ловить мух, чтобы оторвать у них крылья, давить жуков; фантазируя, он любил бить также и крупных животных, лошадей. Безусловно, все это были активные садистские проявления; об анальных чувствованиях этого времени речь пойдет в дальнейшем. Чрезвычайно ценно, что одновременно в воспоминаниях пациента всплывали фантазии совершенно иного рода, содержащие картины того, как бьют и секут мальчиков, особенно бьют по пенису; а каких мальчиков должны были заменить эти анонимные объекты, легко понять из других фантазий, которые рисовали ему картины того, как престолонаследника запирают в карцер и бьют. Престолонаследником был, очевидно, он сам; садизм обратился, следовательно, в фантазии против него самого и превратился в механизм. То обстоятельство, что половой орган сам получает наказание, заставляет сделать вывод, что при этом превращении принимало участие сознание своей вины, что проистекало из онанизма. Анализ не оставлял сомнения, что эти пассивные стремления появились одновременно или очень скоро после активно‑садистских[87]. Это соответствует необычайно ясной, интенсивной и длительной амбивалентности больного, которая здесь впервые проявилась в равномерном развитии противоположных частичных влечений. Такое положение вещей осталось характерным для него и в будущем, как и другая черта, выражающаяся в том, что, собственно говоря, ни одна из имевшихся у него когда‑либо позиций либидо не уничтожалась вполне более поздней. Она сохранялась наряду со всеми другими и давала ему возможность постоянно колебаться, что было несовместимо с формированием характера. — 187 —
|