|
75 ворит где-то Лафонтен - это то, что замолкает, то, на что никакое слово - mot - в ответ не следует. Вещи, о которых идет речь - и которые кое-кто, возражая, мог бы противопоставить мне как нечто такое, что расположено у Фрейда на уровне более высоком, нежели тот мир означающих, в котором я учу вас видеть подлинный двигатель процесса, именуемого первичным, - суть именно вещи, потому что они немы. А немые вещи - это совсем не то же самое, что вещи, которые не имеют с речью ничего общего. Достаточно будет напомнить вам о фигуре, которую каждый из вас живо себе представляет - фигуре одного из братьев Маркс, немого Гарпо. Что еще способно внушить нам более насущный, неотступный, волнующий, берущий за душу, головокружительный, подталкивающий к краю бездны, к краю небытия вопрос, нежели улыбка, то ли предельно извращенная, то ли совершенно придурочная, Гарпо Маркса? Уже одного этого немого достаточно, чтобы создать ту атмосферу радикального сомнения и опустошения, которая проникает собой все замечательные фарсы братьев, всю череду непрерывныхуо&е$, которыми представления их столь ценны. И еще одно слово. Сегодня я говорил вам о Другом - Другом в качестве Вещи, Ding. И закончить мне хотелось разговором о кое-чем куда более доступном нашему опыту - о независимом использовании, предусмотренном французским языком для некоторых форм личных местоимений. Чем является для нас произнесение, артикуляция, явление вовне, вне собственного голоса, того Топ - Ты\ - которое срывается с наших уст в момент растерянности, подавленности, изумления, в присутствии если не смерти - не станем опережать события -то, во всяком случае, той привилегированной в наших глазах фигуры другого, вокруг которой сосредоточены все наши главные устремления и которая, несмотря на это, так нас смущает? Я не думаю, чтобы это Ты - благоговейное Ты, вокруг которого терпят порою окончательный крах любые проявления потребности обожать - было таким уж простым. Я полагаю, что в нем налицо искушение приручить Другого, Другого доисторического, того незабываемого Другого, который того и гляди застанет нас врасплох и сбросит нас с высоты своим появлением. В этом Ты чудится нам какая-то защита, и в момент, когда оно произносится, именно в нем и ни в чем ином, пребывает, я бы сказал, все- 76 цело то самое, что фигурировало в сегодняшней моей лекции как das Ding. Чтобы не оканчивать это занятие на чрезмерно оптимистической ноте, я укажу на другой случай, когда независимое, изолированное синтаксически слово несет бремя идентичности с вещью. — 55 —
|