|
Именно в виртуальном пространстве между зовом удовлетворения и требованием любви приходится желанию занять место и как-то организоваться. Вот почему по отношению к требованию оно всегда оказывается для нас в двойственном положении, располагаясь как по ту, так и по эту его сторону в зависимости от угла, под которым мы требование рассматриваем - в зависимости от того, идет ли речь о требовании по отношению к потребности или о тре- 470 Жак Лакан бовании, структурированном в терминах означающего. Как таковое, желание всегда выходит за рамки любого лежащего на уровне удовлетворения ответа, взыскуя ответа абсолютного. Тем самым оно проецирует присущий ему характер абсолютного условия на все то, что организуется во внутреннем интервале между двумя планами требования - планом означаемым и планом означающим. Именно в этом интервале призвано желание занять свое место и себя как-то артикулировать. Вот почему на подступах субъекта к собственному желанию посредником его выступает Другой. Другой как место речи, как тот, кому желание адресуется, становится также и местом, где желанию предстоит открыться, где должен быть открыт подходящий способ его сформулировать. Здесь-то всякий раз и возникает противоречие, ибо Другой этот одержим желанием - желанием, которое принципиально и изначально субъекту чуждо. Откуда и трудности с тем, чтобы желание сформулировать. Не будучи в состоянии с ними справиться, субъект и выстраивает как раз те невротические структуры, которые открытие психоанализа дало возможность обрисовать. Структуры эти различны: если упор делается на неудовлетворенность желания, то перед нами способ, которым с неизбежностью желания примиряется на подступах к его полю истерик, - если же акцентируется зависимость подхода к этому желанию от другого, мы имеем дело с обыкновением, присущим страдающему неврозом навязчивости. Именно поэтому и сказали мы в конце прошлого занятия, что у страдающего неврозом навязчивости здесь, в (80я), происходит нечто такое, что от истерической идентификации заметно разнится. Желание является для истерика пунктом загадочным, и мы всегда привносим в него то своего рода навязчивое толкование, что так характерно для первоначального подхода Фрейда к анализу истерии. Фрейд действительно не замечал того, что в силу позиции, которую истерик по отношению к желанию занимает, слова: "вот тот или та, кого вы .желаете", всегда окажутся истолкованием насильственным, неточным, бьющим мимо цели. И в первых наблюдениях Фрейда, и немного позже, в случае Доры, и даже впослед- — 347 —
|