|
Лично я в возможность сформулировать ее в этой перспективе решительно не верю. Персоналистскую точку зрения я считаю психологически обоснованной разве что в одном смысле: мы действительно не можем не чувствовать и не предчувствовать, что именно значения создают ту безвыходность, которая у шизофренического по складу субъекта провоцирует глубочайший кризис. Но мы не можем не чувствовать и не предчувствовать также и то, что в основе этой ущербности должно что-то лежать - не просто следы переживания субъектом безвыходности значений, а нехватка того, чем само значение обосновано, - означающего. Означающего плюс кое-чего еще, о чем я и собираюсь как раз сегодня с вами начать разговор. И предстает оно нам не просто как личность, как то, что обосновывает, согласно г-же Панков, речь в качестве акта, но как начало, сообщающее авторитетность закону. Законом мы называем здесь то, что артикулируется, собственно говоря, на уровне означающего - то есть текст закона. Одно дело сказать, что налицо должно быть лицо, подтверждающее подлинность речи, и совсем другое - утверждать, будто имеется нечто удостоверяющее текст закона. И в самом деле: то, что удостоверяет текст закона довлеет себе - довлеет, ибо находится на уровне означающего. Это я и называю Именем Отца, или отцом символический. Это некое словообразование, пребывающее на уровне означающего, - словообразование, которым в Другом как местопребывании закона это Другое представлено. Это означающее, которое дает закону опору, которое закон ратифицирует. Это Другой в Другом. Именно это и выражено в необходимом для фрейдовской мысли мифе - мифе об Эдипе. Вглядитесь в него повнимательнее. Если представить происхождение закона в этой мифической форме Образования бессознательного: глава VIII 169 было для Фрейда необходимо, если действительно существует что-то такое, в силу чего закон имеет свое основание в отце, то убийство отца обязательно должно иметь место. Обе эти вещи тесно между собой связаны - отец, в качестве того, кто закон ратифицирует, является отцом мертвым, то есть символом отца. А мертвый отец -это и есть Имя Отца, которое на этом содержании и построено. Все это более чем существенно. И я сейчас напомню вам, почему. Вокруг чего строилось у меня все то, что говорил я вам два года назад о психозе? Вокруг того, что я назвал Veriverfung. Мне важно было тогда дать почувствовать отличие этого явления от Verdr?ngung, то есть от того факта, что независимо от того, знаете вы это или же нет, означающая цепочка продолжает в Другом разворачиваться и упорядочиваться, - факта, к которому и сводится суть фрейдовского открытия. — 122 —
|