|
С раннего детства Мельхиор испытывал фрустрацию. Мы знаем, что его мать, болезненная, слабая женщина, никак не проявляла заботу о сыне. С раннего детства он был одинок, ему часто приходилось играть в одиночестве, и он видел в окне своего двойника. Мы знаем, что он рос не в теплой, здоровой атмосфере. Поэтому в данном случае мы сталкиваемся с типичным случаем именно такого состояния, в котором проявляется жадность и неизбывная жажда получить как можно больше. Преодолев наполовину истинное, наполовину ложное истерическое чувство вины, Мельхиор сразу попадает в новую ловушку, и снова выбирается из нее благодаря своему стремлению к свету. Когда он протягивает руки навстречу солнцу, волки исчезают. По существу, он даже не пробовал решить проблему, он просто в нее «попал», а затем, когда ночь превратилась в день (результат энантиодромии), из нее «выпал». Он оказался в состоянии, в котором не мог осознать, что означает происходящее, поскольку милостью Божией он снова выбрался из ловушки. Естественно, в таком случае ничего не разрешилось. Мельхиор вновь тонет во мраке, и следующая жизненная ситуация вновь выносит его наверх. Некоторые люди с такой «волчьей» проблемой вполне осознанно считают, что их жадность и желание поглотить как можно больше всех и вся, являются неразумными и сумасшедшими, поэтому внешне ее не выражают. Они ведут себя вежливо и никогда не просят больше, чем им дают, но всегда возникает подозрение, что это всего лишь корректность поведения, которая держит волка в клетке. Порой волк внезапно прорывается наружу, и тогда они озвучивают безумные и нереальные требования, которые невозможно выполнить. Если пытаться обсуждать поведение этих людей в процессе анализа, они вместо этого станут рассказывать интересный сон, и волчья натура уйдет далеко вглубь. Я могу сказать: «Послушайте, я уверена, что вы сейчас страшно злитесь, потому что я не могу сделать того, что вы от меня хотели, когда договаривались о приеме, и мне думается, нам следует это обсудить». Но они отвечают, что у них все хорошо, они вас прекрасно понимают. Их «волк» опять уходит в лесную чащу, хотя вы знаете, что все осталось по-прежнему. Было бы гораздо лучше, если бы они закатили ужасную сцену, и тогда мы могли бы в чем-то разобраться и как-то поговорить. Но все эти намерения идут прахом, и если вы скажете, что теперь можно было бы поговорить о чем-то ином, кроме сна, то в ответ услышите: «На мой взгляд, это не имеет смысла. Я знаю, что у Вас мало времени. Я знал, что не должен был просить Вас о встрече». Таким образом, «волк» исчез, ни в кого не превратившись. — 228 —
|