|
Однажды в газете New Z?rcher Zeitung я прочитала рассказ, который может послужить иллюстрацией этому переживанию. Автор — венгерский офицер рос единственным ребенком в аристократической семье. Он был одинок, ему было не с кем играть; тогда он придумал себе брата по имени Стефанек, которого он представлял себе плотным рыжеволосым мальчуганом. В его воображении брат совершал поступки, о которых он мечтал или которые ему нравились, но на совершение которых у него не хватало смелости. В своих фантазиях он представлял себе то, что в том или ином случае сделал бы Стефанек. Когда мальчик пошел в школу и встретил настоящих сверстников, яркость образа поблекла, и он исчез из памяти. Далее автор рассказывает (я только повторяю его слова), что был ранен во время Первой мировой войны. Он потерял сознание и какое-то время лежал, истекая кровью, в очень тяжелом состоянии. Когда раненый очнулся, он увидел наклонившегося над ним человека — рыжеволосого мужчину лет тридцати. Он подумал, что за ним пришла помощь, и произнес: «Кто вы?». Человек прошептал: «Стефанек!». Все, что автор рассказа помнил потом — это госпиталь, в котором он медленно возвращался к жизни заботами врачей. Его интересовало, насколько все рассказанное им относится к галлюцинации — в какой мере он спроецировал знакомый образ на того, кто вынес его с поля боя, возможно, на черноволосого медбрата Красного креста. Офицер пытался выяснить, кто же доставил его в госпиталь, но ни врачи, ни медицинский персонал не могли сказать ничего определенного! Сиделка сказала, что его нашли во дворе госпиталя лежащим на носилках, но никто не знал, как он попал туда, и он так и не смог этого узнать! Он пишет, что не хочет строить никаких домыслов на эту тему, сообщая только факты. Я же могу дать этому рациональное объяснение. Как ясно из рассказа о детстве, Стефанек представлял собой заурядную, но жизнелюбивую часть личности рассказчика, ее подчиненную сторону. Этот рыжеволосый парень осмеливался делать то, на что не отваживался он сам. Рассказчик же был интровертным и чувствительным мальчиком, и мне кажется вполне вероятным, что тяжело раненый, он в полубессознательном состоянии смог сам доползти до госпиталя: фактически его спасла внутренняя инстинктивная личность — Стефанек. Затем он потерял сознание во дворе госпиталя, где его и нашли. Рана была не слишком тяжелой, и он быстро шел на поправку. Такое объяснение мне кажется единственно возможным. Другое объяснение заключается в том, что его мог подобрать на поле боя медбрат госпиталя, и в полуобморочном состоянии рассказчик спроецировал на своего спасителя образ Стефанека. Кто знает! — 179 —
|