|
1 Такую же роль играло слово [«катар»| у четырнадцатилетней девочки, историю болезни которой я в нескольких строках привел на с. 103-103, прим. Я устроил ребенка с интеллигентной дамой, служившей у меня сиделкой, водном пансионате. Дама сообщила мне, что маленькая пациентка не терпит ее присутствия при отходе ко сну и что в кровати у нее странный кашель, который днем вообще нельзя было услышать. Когда ребенка спросили об этом симптоме, ей пришло в голову только то, что так кашляет ее бабушка, про которую говорили, что у нее катар. Тогда стало ясно, что у нее тоже катар и что она не хочет, чтобы ее видели во время совершаемого по вечерам очищения. Катар, который посредством этого слова был смещен снизу вверх [см. с. 107|, проявлялся даже с необычайной силой. 152 гинекологов, которые, как известно, в самом широком масштабе предполагают непосредственное, органически обусловленное влияние генитальных поражений на нервные функции, при этом терапевтическая проверка задачи по большей части нас подводит. При нынешнем состоянии наших знаний такое непосредственное органическое влияние нельзя считать невозможным, но во всяком случае проще доказать его психическое перевоплощение. Гордость внешним видом гениталий у наших женщин является совершенно особой частью их тщеславия; их поражения, считающиеся достаточными для того, чтобы вызывать антипатию или даже отвращение, совершенно невероятным образом действуют на женщину оскорбительно, задевают ее самолюбие, делают раздражительной, чувствительной и недоверчивой. Аномальная секреция слизистой влагалища расценивается как отвратительная. Вспомним: после поцелуя господина К. у Доры возникло отчетливое ощущение тошноты, и мы нашли основание, чтобы дополнить ее рассказ об этой сцене с поцелуем тем, что во время объятия она почувствовала давление эрегированного члена на свое тело [с. 106]. Далее мы узнаем, что та же самая гувернантка, которую она оттолкнула от себя из-за ее неверности, донесла до нее собственный жизненный опыт, что все мужчины легкомысленны и ненадежны. Для Доры это должно было означать, что все мужчины такие, как папа. Своего же отца она считала венерическим больным, ведь у него была эта болезнь, и он заразил ею мать. Следовательно, она могла себе вообразить, что все мужчины — венерические больные, а ее понятие венерической болезни, разумеется, было сформировано на основе ее единственного и к тому же личного опыта. Таким образом, быть венерическим больным означало для нее — иметь отвратительные выделения; не было ли это еще одним обоснованием тошноты, которую она почувствовала в момент объятий? Это отвращение, перенесенное на прикосновение мужчины, было бы тогда в силу упомянутого примитивного механизма (см. с. 111-112) спроецированным и в конечном счете относилось бы к ее собственным белям. — 319 —
|