Мечтание и интерпретация

Обсуждая мечтания д-ра F. по поводу моих каникул, я сказал, что мне кажется, он описывает меня как участника самообманной игры, в которой я отношусь к Рождеству как к чему-то, что можно выкопать и передвинуть с одного места на другое, ничего не меняя в переживаниях, — так же, как можно пересадить растение из одного угла сада в другой. Чувство, которое было в его фантазии, говорило, что для меня Рождество — это всего лишь форма и что я утратил соприкосновение с любым смыслом или чувством, выходящим за пределы того, что обычно связано с Рождеством. Это мечтание отображало разочарование д-ра F., а также некоторую долю соревновательного удовольствия, поскольку он обнаруживал, что я недостаточно понимаю себя и сам механистичен.

Нам обоим казалось, что д-р F. говорит о нас обоих: “Огден хорошо играет в реальность, подлинность, искренность, спонтанность и т.д., но когда доходит до дела, то он, может быть, и сам не знает, что реально, а что нет”. Мы с д-ром F. обсуждали, как мой акцент на спонтанности может привести д-ра F. к следующей дилемме: он может попытаться “тренировать себя” в спонтанности. Даже хуже: он может бессознательно почувствовать, что для “достижения спонтанности” ему нужно имитировать меня. После обсуждения этого рождественского мечтания д-р F. яснее увидел, что его пациент уже в течение некоторого времени испытывает похожее бремя. Несколько месяцев д-р С. говорил, что он ощущал внутреннее давление, призывающее его “включиться” в анализ, т.е. быть интересным для д-ра F. Только в этот момент комментарий д-ра С. приобрел аналитическое значение (стал “аналитическим объектом”), который можно символизировать, интерпретировать и по поводу которого можно рефлексировать. Д-р F. почувствовал, что он теперь лучше понимает, что внутреннее давление пациента “включиться” отражало бессознательную фантазию пациента о том, что он может быть живым для
д-ра F. лишь в той степени, в какой научится думать, чувствовать, говорить и вести себя в той же манере, что и д-р F.. Это ставило пациента в невозможную позицию, где быть живым и быть интересным для д-ра F. означало одно и то же. Парадоксально, что идея ощущения себя живым стала для д-ра С. бессознательно эквивалентной тому, чтобы стать д-ром F. (его идеализированной версией).

В ходе нескольких последующих недель д-р F. предложил пациенту свое понимание этой дилеммы, лежащей в основе чувства д-р С., что он испытывает давление “включиться” в анализ. Эта интерпретация, как и понимание себя д-ром F., на котором она была основана, способствовали созданию психоаналитического пространства, где па­циент и аналитик смогли развивать свою способность порождать мысли и чувства без ощущения, что они следуют незримому сце­нарию или парадигме, которую оба должны пережевывать или имитировать.