Мечтание и интерпретация

Д-р F. выработал собственный стиль ведения записей во время сеансов, в которых он мог схватывать нечто целостное, происходящее на сеансе, включая детали собственных переживаний. Я думаю об этом как о попытке аналитика сфокусироваться на противопереносных аспектах переноса-противопереноса как “целостной ситуации” (Joseph, 1985; Klein 1952; Ogden 1991a). Другими словами, именно перенос-противоперенос, а не просто перенос образует матрицу, в которой в аналитической ситуации генерируются смыслы.

Когда д-р F. представлял мне сеансы на наших еженедельных консультативных сессиях, никто из нас не чувствовал давления и не пытался устанавливать однозначные соответствия между мыслями и чувствами д-ра F. и пациента. Временами каждый из нас предлагал свое понимание соотношений между переживаниями д-ра F. и тем, что происходило на аналитическом сеансе. Обычно мечтания д-ра F. просто внутренне отмечались им и мной по мере того, как мы слушали последующий материал. Иногда мы возвращались в наших обсуж­дениях к мечтаниям, которые д-р F. представлял на консультациях несколько недель или месяцев назад.

Мысли д-ра F. в первые месяцы анализа часто содержали приятные образы, связанные с его приближающимся отпуском или недавним походом по интересным магазинам или книжным лавкам во время обеденного перерыва. Мы понимали это не просто как эскапистские фантазии, но чувствовали, что они в каждом случае отражали специфический отклик на то, что в данный момент происходило в анализе. Однажды некоторые фантазии д-ра F. об отпуске приобрели нереально идеализированный характер и, казалось, стали отражать осуществляющую мечты природу анализа. Пациент не хотел настоящего анализа, защищаясь, он вожделел идеального. Другими словами, анализируемый бессознательно желал всемогущего, “сотворенного” анализа, который не включал бы реальных встреч с другим человеком и все, что они подразумевают: тревоги, человеческие ошибки, непонимание и т.д.

Д-р F. пытался сохранить в себе живую любознательность, спрашивать, спонтанно комментировать то, что происходит в аналитическом взаимодействии, несмотря на стереотипные реакции, которые он часто получал от пациента. “Аналитический этикет” не воспринимался д-ром F. как нечто священное, к большому удивлению и неодобрению пациента. Например, пациент однажды заметил, что хочет получить от д-ра F. совет, но тут же добавил: он знает, что
д-р F. не может дать ему совета. В ответ д-р F. спросил пациента, почему он не может дать ему совет. В конце концов он не дал ему никакого совета, но вместо этого возникла дискуссия об использовании пациентом фантазийных правил (его собственных всемогущих созданий и проекций), для того чтобы предохранить его от переживаний и мыслей о личной, идиосинкразической, непредсказуемой природе опыта, возникающего между ним и д-ром F.