Мечтание и интерпретация

Сейчас я обращусь к трем стихотворениям Фроста: “Шелковый шатер” [“The Sil­ken tert”], “Семейное кладбище” [“Home Burial”] и “Пусть время все возьмет” [“Could Give All to Time”]. Я выбрал эти стихотворения, потому что они очень нравятся мне, каждое по разным причинам, но ни одно не нравится целиком. В каждом есть свои моменты жизни и моменты скуки; части, которые кажутся мне наиболее живыми, со временем меняются. (Важно, чтобы читатель несколько раз прочел эти стихотворения вслух перед тем, как перейти к моему обсуждению, поскольку стихотворения живут в звуках слов и в том, как мы чувствуем слова своим ртом, когда говорим их.)

I

“Шелковый шатер” (1942с) был впервые опубликован в сборнике стихотворений Фроста, озаглавленном “Древо — свидетель” [A Witness Tree]. Так называется дерево, которое отмечает границу владений (стоит как свидетель), и является “свидетельством, что я небезграничен” (Frost, 1942d, p. 301).

THE SILKEN TENT

She is as in a field a silken tent

At midday when a sunny summer breeze

Has dried the dew and all its ropes relent,

So that in guys it gently sways at ease,

And its supporting central cedar pole,

That is its pinnacle to heavenward

And signifies the sureness of the soul,

Seems to owe naught to any single cord,

But strictly held by none, is loosely bound

By countless silken ties of love and thought

To everything on earth the compass round,

And only by one’s going slightly taut

In the capriciousness of summer air

Is of the slightest bondage made aware.

ШЕЛКОВЫЙ ШАТЕР

Она (как в поле шелковый шатер,

Под ярким летним солнцем поутру,

Неудержимо рвущийся в простор

И вольно парусящий на ветру.

Но шест кедровый, острием своим

Сквозь купол устремленный к небесам,

Как ось души, стоит неколебим

Без помощи шнуров и кольев — сам.

Неощутимым напряженьем уз

Любви и долга к почве прикреплен,

Своей наилегчайшей из обуз

Почти совсем не замечает он;

И лишь когда натянется струна,

Осознает, что эта связь прочна.

Перевод Г. Кружкова

Фрост (Frost 1923) говорил о поэзии как о “словах, которые стали делами”. “Шелковый шатер” часто успешно становится “делом” в том смысле, что сам становится переживанием — в противоположность описанию чувства или пере­живания. В начальной строке: “She is as in a field a silken tent” [“Она — как в поле шелковый шатер”] то, что сравнивается с шелковым шатром, — это не “Она”, а “Она — как” [“She is”] (активное качество бытия, скорее глагол, чем существительное). Каким бы другим было стихотворение, если бы Фрост начал его со слов “She is like” [“Она похожа”], вместо “She is as” [“Она — как”]. Слово “как” само по себе легче, оно не такое угловатое, как слово “похожа”, и приглашает к гораздо более легкому сравнению. После начального слова “She” [“Она”] уже больше не упоминается, а остается как бы растворенной в строчке и во всем стихотворении в целом.