|
На второй стадии процесса для интеграции или возрождения расщепленной фемининной души требуется определенное маскулинное, проникающее сознание, которое в принципе не может появиться на первой стадии из паттерна puer-senex. Развитие этого нового маскулинного дионисийского сознания представляет собой часть второго этапа процесса трансформации, как это происходит при возрождении расщепленной персефоноподобной души (об этом пойдет речь в главе 3). СВЯЗЬ ЭГО С БЕССОЗНАТЕЛЬНЫМ Для нарциссической личности, не затронутой процессом трансформации, внутренний мир психической реальности оказывается чем-то не заслуживающим доверия; далеко, в самой глубине, существует убежденность в том, что ничего хорошего уже не случится. Но даже человек, уже проработавший на первой стадии свои нарциссические переносы, обладает ограниченной связью с бессознательным и его аффективной энергией. Здесь можно отметить, по крайней мере, несколько ограничений, каждое из которых изменяется на второй стадии. 1) Существует заметная склонность к тому, чтобы использовать бессознательное для отражения конструктов Эго. Например, при появлении творческой идеи человек начинает использовать бессознательное в снах и фантазиях, чтобы реализовать эту идею или подтвердить ее пригодность, вместо того чтобы считать бессознательное более могущественным источником сознания по сравнению с Эго. Это приводит к отсутствию подлинного диалектического противоречия между Эго и бессознательным; идеи и фантазии не подвергаются необходимым изменениям, способствующим творческому процессу, который приводит к открытию. Остается смутная потребность в том, чтобы «рассказать одну вещь», зачастую имеющую мало отношения к ясному и конкретному сообщению. Кроме того, имеется склонность к тому, чтобы «знать все заранее», и в этом случае бессознательное выступает как система, поддерживающая идеи, возникающие у человека, и создающая условия для их развития. Существовавший ранее страх потери объекта теперь становится страхом перед подлинной открытостью по отношению к идеям, которые воспринимаются как средства исследования реальности, а вовсе не как содержательная основа для отражения Эго. Принятие «незнания» как постоянно существующей реальности по-прежнему связывается с огромной опасностью. Творческая работа не очаровывает; в процессе творчества начинает преобладать установка, «как представить идею», обусловленная опасениями ожидаемого отвержения. 2) Существует склонность отдавать слишком много окружающим. Тогда бессознательное используется как огромный резервуар здоровья, под которым подразумеваются прежде всего знания и энергия, и эти сокровища человек щедро раздает всем остальным, забывая про себя. Такая ситуация очень характерна для психотерапевтов, у которых проявляется сильное желание помочь. В этом желании проявляется другая форма страха потери объекта, который в данном случае оказывается страхом, связанным со своей истинной индивидуальной состоятельностью. Зачастую Эго даже не принимает во внимание необходимость что-то оставить для себя, позаботиться о своей душе и ее потребностях. Страх перед отсутствием отражения все еще является сильным, и в таком случае с большим трудом удается расстаться с широко распространенным паттерном, при котором выживание достигается ценой уступчивости. В результате человек не ощущает в бессознательном индивидуального источника питающей и поддерживающей его энергии. Он не подвергается его воздействию, а использует его только для воздействия на других. Он поддается соблазну получить удовлетворение, повысив самооценку вследствие признания его ценности окружающими, но в таком случае остро встает вопрос, характерный для второй стадии трансформации. — 118 —
|