|
У многих юнгианцев наблюдается отвращение и укоренившееся недоверие к методам и техникам. Поэтому аналитическими психологами написано очень мало работ по этой теме, особенно по сравнению с фрейдистскими психоаналитиками и самим Фрейдом. Различные факторы внесли вклад в эту сложившуюся ситуацию. Во-первых, мне кажется, что сказалась типология, так как пионеры в этой области и первые поколения последователей юнгианской психологии были преимущественно людьми интровертированного интуитивного типа, что показал в своих исследованиях Брэдвей (1964). Этот тип был и у самого Юнга. Хотя люди интуитивного типа не могут избежать использования определенных методов и техник, обременять себя соблюдением строгой системы правил кажется им отвратительным. Это неприятно для них не потому, что они являются капризными, высокомерными или имеют тенденцию к убеганию в мир туманных идей и мистификаций (другие типы часто по неведению имеют предвзятое мнение о них), но из-за того, что если бы они связывали себя строгими методическими предписаниями, то им труднее было бы использовать лучшие творческие способности, доступные им через ведущую функцию. Эйнштейн никогда бы не открыл свою теорию относительности, если бы придерживался правил классической физики. Роль интуиции в высшей математике и физике хорошо известна. В тот момент, когда человеческая душа приравнивается техническому аппарату, возникает внутренний протест, происхождение которого в сущности связано с религиозными проблемами. Такая тенденция противоречит потребности в трансцендентном измерении, необходимость которого отражена в третьем аспекте алхимии в качестве предшественницы современной психологии. Не только алхимия, но и многие другие религиозные и философские поиски ставят целью освобождение человеческой души в результате познания и постижения на опыте материального мира. Можно спорить, в какой степени эта задача утопична. Но важно то, что эти религиозно-мифологические, а также сами научные потребности ведут человечество к величайшим духовным и культурным достижениям. Другой фактор связан с отвращением к слову «техника», особенно если речь ведется о душе. В последние годы произошел сдвиг в понимании этого слова. Если человека с улицы спросить о значении слова «техника», он, к примеру, покажет на автомобиль и объяснит, что техникой является что-то, что можно применить, если машина сломается. Но как раз подобного виденья мы и хотим избежать при обсуждении души. Совершенно другой образ появится, если вернуться на 150 лет назад, когда наша современная технология еще не существовала. Можно обнаружить, например, в «Новой расширенной энциклопедии для образованных людей всех классов» 1837 года простое утверждение, что техника является теорией искусства или сводом инструкций, согласно которым следует практиковать искусство. Здесь вообще нет упоминания науки или аппаратов. Термин «техника» относится к способу лепки статуи Мадонны или к написанию картины, или далее, что ближе к нашему предмету, к искусству исцеления человека, страдающего от болезней. То же остается верным и в отношении идеи метода. В «Великой энциклопедии» Пиерера (1943) методом называется процедура, по причине которой собирается, получается или передается информация, так чтобы различные части информации были внутренне согласованы или соотносились между собой. В книге делалось различение между аналитическими, синтетическими, догматическими, аподиктическими, скептическими и критическими методами. Таким образом, видно, что техника и метод были неразрывно связаны с творческим процессом искусства того времени. Только современная технология нашего века создала этот разрыв в восприятии и закрепила его в коллективном сознании. — 9 —
|