|
Перебирая все идентичности диссоциативного индивида в качестве темы сложной музыкальной композиции, можно обнаружить определенные “ядерные верования”, порожденные детским абъюзом. С. Росс, обсуждая “когнитивную карту” при нарушении по типу множественной личности, суммировал эти глубинные верования следующим образом: 1. Различные части собственного “Я” являются разделенными и разобщенными. 2. Жертва несет ответственность за абъюз. 3. Нельзя показывать гнев (фрустрацию, неповиновение, критическое отношение и т.д.) 4. Прошлое – это настоящее. 5. Главная личность не может содержать воспоминания. 6. Я люблю своих родителей, но “она” их ненавидит. 7. Главная личность может быть наказана. 8. Я не могу доверять себе или другим. (Ross, 1989) Затем Росс расчленяет каждое из этих верований, показывая составляющие их убеждения и неизбежные экстраполяции. Например: 2. Жертва несет ответственность за абъюз . а) Конечно, я очень плохая, иначе бы этого не случилось. б) Если бы я была совершенной, этого бы не случилось. в) Я заслуживаю наказания за свою злость. г) Если бы я была совершенной, то я бы не злилась. д) Я никогда не чувствую злости – это “она” злая. е) Она заслуживает наказания за то, что позволила произойти абъюзу. ж) Она заслуживает наказания за то, что показывает свою злость. Литература последнего времени по нарушению в виде множественной личности содержит обширную информацию о том, как создать доступ к частям личности и как ликвидировать амнестические барьеры таким образом, чтобы эти части могли в конце концов интегрироваться в одну личность со всеми воспоминаниями, чувствами и ценными качествами, которые прежде были секвестрированы (изолированы) и недоступны. Главный факт, о котором терапевту следует помнить постоянно – “каждый” из них и есть пациент*. Даже самая неприятная преследующая часть личности является ценной, потенциально адаптивной для пациента**. Даже если части неочевидны, следует предположить, что они слышат в данный момент, и необходимо обращаться к их интересам, разговаривая “посредством” достижимой личности (Putnam, 1989). Перенос и контрперенос с диссоциативными пациентамиНаиболее выразительную черту переноса у диссоциативных клиентов составляет то, что его всегда бывает очень много. Человек, знавший жестокое обращение, живет в постоянной готовности видеть абъюзора в каждом, к кому он попадает в зависимость. Когда активизируется “детская” часть, настоящее может ощущаться настолько похожим на прошлое, что галлюцинаторные убеждения (например, что терапевт готов изнасиловать, мучить, бросить меня), становятся непреодолимыми. Этот психотический перенос не является показателем характерологического психоза, хотя неискушенные в диссоциативных феноменах диагносты часто приходят к подобному заключению. Скорее, он представляет собой посттравматические восприятия, ощущения и аффекты, отделенные от осознавания во время самого абъюза и потому оставшиеся неинтегрированными в личную историю пациента. Возможно, его лучше всего следует понимать как обусловленный эмоциональный ответ на определенный класс стимулов, ассоциированных с абъюзом. — 305 —
|