Человек по имени Моисей

Аналогию между культурным и индивидуальным развитием можно сделать еще более широкой. А именно, предположив, что у общества также формируется некое «Сверх-Я», оказывающее влияние на развитие культуры. Для знатока различных культур было бы заманчивой задачей – проследить эту аналогию во всех деталях. Я ограничусь несколькими бросающимися в глаза моментами. «Сверх-Я» любой культурной эпохи имеет тот же источник, что и «Сверх-Я» индивида. Им является впечатление, оставленное вождями, людьми подавляющей духовной силы, либо людьми, у которых одна из человеческих страстей получила самое сильное и чистое – поэтому часто одностороннее выражение. Иногда аналогия идет еще дальше: достаточно часто, если не всегда, эти личности при жизни подвергаются насмешкам, преследуются или даже жесточайшим образом уничтожаются. Ведь и праотец был обожествлен много позже своей насильственной смерти. Самым трогательным примером подобной судьбы может служить личность Иисуса Христа, если только она не принадлежит мифу, вызванному к жизни мрачной памятью о том изначальном убийстве. Совпадение есть и в другом: культурное «Сверх-Я», как и «Сверх-Я» индивида, выдвигает сильные идеальные требования, наказывает «страхом совести» за непослушание. Удивительно то, что в массовом проявлении эти душевные процессы более доступны нашему сознанию, чем в индивидуальном, когда отчетливо воспринимается только агрессивность «Сверх-Я». У индивида агрессивность предстает как упреки «Сверх-Я» в случае напряжения, тогда как находящиеся на заднем плане требования остаются бессознательными. Если их довести до сознания, то обнаружится, что они совпадают с предписаниями «Сверх-Я» данной культуры. Культурное развитие массы и индивидуальное развитие так сочетаются и переплетаются друг с другом, что многие свойства «Сверх-Я» легче обнаружить, наблюдая за поведением культурного сообщества, а не индивида.

«Сверх-Я» культуры формирует свои идеалы и требования, к которым относятся и объединяемые под именем этики требования к взаимоотношениям между людьми. Во все времена этике придавали огромное значение, ожидали от нее чрезвычайно важных деяний. Действительно, этика обращается к тому пункту, в котором легко распознать самое больное место культуры. Этику можно понять как попытку терапевтического воздействия, как усилие достичь с помощью заповедей «Сверх-Я» того, что не сумела сделать вся остальная работа культуры. Речь здесь идет о том, как устранить с пути культуры самое серьезное препятствие – конститутивную агрессивность человека. Поэтому наш интерес привлекла новейшая заповедь «Сверх-Я» культуры: возлюби ближнего твоего как самого себя. Изучение и терапия неврозов привели нас к двум упрекам по отношению к индивидуальному «Сверх-Я». Во-первых, оно проявляет мало заботы о счастье «Я»: суровость заповедей и запретов не принимает во внимание ни сопротивления их исполнению, ни силу влечений «Оно», ни трудности, с которыми они сталкиваются в окружающем мире. В терапевтических целях нам приходится поэтому бороться со «Сверх-Я», понижать уровень его притязаний. Сходные возражения вызывают у нас этические требования культурного «Сверх-Я». Оно также мало озабочено фактической душевной конституцией человека, отдает приказы, не задаваясь вопросом об их исполнимости. Более того, оно исходит из предположения, будто человеческое «Я» в состоянии психологически вынести все то, что на него возлагается, что «Я» имеет неограниченную власть над своим «Оно». Это – заблуждение, так как даже у так называемого нормального индивида власть над «Оно» не поднимается выше определенного уровня. Если от него требуют большего, то у индивида это вызывает бунт или невроз, либо делает его несчастным. Заповедь «возлюби ближнего» способствует человеческой агрессивности и является изумительным примером непсихологичности действий культурного «Сверх-Я». Заповедь неисполнима, поскольку столь значительная инфляция любви способна лишь понизить ее ценность, но не устранить нужду. Всем этим культура пренебрегает, она только повторяет, что чем труднее следовать предписанию, тем выше заслуга. Но тому, кто последует такому предписанию в рамках современной культуры, придется нести убытки в пользу того, кто с ними не считается. Сколь же сильным должно быть выдвинутое культурой против агрессивности средство защиты, если последнее способно делать людей не менее несчастными, чем сама агрессивность! Так называемая естественная этика не предложит нам здесь ничего, кроме нарциссического удовлетворения – считать себя выше других… А религиозная этика принимается за свои обещания лучшей доли в загробном мире. Я полагаю, что проповеди эти тщетны, пока добродетель не будет вознаграждаться уже на земле. И мне кажется несомненным, что реальное изменение отношений собственности принесет больше пользы, чем любая этическая заповедь. Но социалисты затемняют это важное положение своей опять-таки идеалистической недооценкой человеческой природы, что лишает его всякой ценности.