|
Анализ - это не восстановление нарцйссического образа, к которому его зачастую сводят. Если бы анализ был лишь исследованием мелких особенностей поведения, более или менее хорошо понятых, более или менее хитроумно спроецированных благодаря сотрудничеству двух Я; если бы мы лишь выслеживали появления не известно какой неизреченной реальности, то в чем бы заключалась ее, этой реальности, привилегия? В моей схеме точка О уходит на задний план и по мере того, как ее речь ее символизирует, реализуется в своем бытии. Сегодня мы на этом остановимся. Я настоятельно прошу тех, кого сказанное мной заинтересовало, тех, кто работал, задать мне в следующий раз вопросы - не слишком длинные, поскольку в нашем распоряжении остался лишь один семинар, - и на основе ваших вопросов я постараюсь составить некоторое заключение нашей работе, если только можно здесь говорить о каком-то заключении. Это послужит нам узелком на память, чтобы начать на следующий год новую главу. Я все более склоняюсь к мысли, что в следующем году мне придется разделить семинар на две части: я хочу, с одной стороны, объяснить вам случай президента Шребера и символический мир в психозе, а с другой стороны, показать вам, опираясь на "dos Ich und dasEs", что ego, super-ego и Es не являются новыми именами старых психологических сущностей. Я также надеюсь доказать вам, что именно в диалектических ходах, обозначенных нами в этом году, структурализм, введенный Фрейдом, приобретает свой истинный смысл. 30 июня 1954 года. XXII. ПОНЯТИЕ АНАЛИЗА Интеллектуальное и аффективное. Любовь и ненависть в воображаемом и символическом. Ignorantia docta. Инвеститура символического. Дискурс как труд. Больной неврозом навязчивости и его господин. Лакан: - У кого есть вопросы? Г-жа Обри: -Я поняла, что на стыке воображаемого и реального мы обнаружим ненависть, при условии что будем понимать стык как разрыв. Несколько меньше понятно мне то, что на стыке символического и воображаемого находится любовь. Лакан: - Ваш вопрос восхитителен. Он, быть может, позволит мне придать нашей последней в этом году встрече атмосферу непринужденности, гораздо более приятную мне, нежели атмосфера наставничества. Леклер, у вас, конечно, тоже есть что спросить. В прошлый раз, после семинара вы сказали мне нечто, весьма напоминающее вопрос: Хотелось бы, все же, чтобы вы поговорили о переносе. Какие они, все же, настойчивые - я только об этом и говорю, а им все мало. Есть глубокие причины тому, что вы так никогда и не будете полностью удовлетворены освещением этой темы. Тем не менее, сегодня мы еще раз постараемся ей заняться. — 237 —
|