Критика психоанализа

ем инцестных отношений, ибо в животном царстве об этом даже и речи быть не может.

471 Показательно, что девочка радуется не тому, что вот она теперь на пути к наилучшим успехам у своего учителя, а тому, что она имеет право любить его. Это то, что ее слух уловил прежде всего, как самое для нее желанное. Ей становится легче от уверенности, что право любить учителя она имеет — даже без особенного напряжения с ее стороны, чтобы делать успехи.

472 Разговор переходит снова на историю вымогательства, которую она вторично рассказывает очень подробно. Мы дополнительно узнаем, что она хотела сломать свою копилку, а когда это не удалось, то она подумывала тайком стащить у матери ключик. Она говорит также и о поводе, вызвавшем всю эту историю; она издевалась над учителем, потому что он был гораздо милее с другими, чем с ней. Правда, она стала учиться хуже на его уроках, особенно на арифметике. Один раз она чего-то не поняла, но не решилась переспросить, боясь, что учитель перестанет ее ценить. Вследствие этого она стала делать ошибки, отстала от других, и учитель действительно перестал ее ценить. Это, конечно, вызвало в ней чувство сильного разочарования по отношению к учителю.

473 В это самое время случилось однажды, что другой девочке в том же классе сделалось дурно, вследствие чего ее увели домой. Вскоре после этого то же самое случилось и с ней. Таким образом она старалась избежать несимпатичной ей школы. Потеряв благосклонность учителя, она его, во-первых, обругала, а во-вторых, подружилась с мальчишкой, явно компенсируя тем утраченное отношение к учителю. Объяснение, данное ей по этому вопросу, ограничилось простым указанием: если, не поняв чего-либо в классе, она своевременными вопросами постарается усвоить объяснения учителя, то этим ему же и окажет услугу. Могу прибавить, что это замечание имело хорошие результаты, ибо с тех пор девочка стала первой ученицей и не пропускала ни одного урока.

474 Возвращаясь к истории вымогательства, следует еще указать, что она имеет характер чего-то несвободного и принудительного. Это явление вполне закономерно. Как

151

только человек позволит своему либидо отступить перед исполнением необходимых задач, так оно тотчас же становится автономным и, невзирая на протесты субъекта, выбирает свои собственные цели, которые и преследует с большим упорством. Известно, что ленивая и бездеятельная жизнь чаще всего вызывает непроизвольный наплыв либидо, выражающийся во всевозможных страхах и навязчивых обязанностях. Наилучшим доказательством вышесказанного является трусость и суеверие многих варварских племен; однако и история культуры, нашей собственной и особенно античной, подтверждает то же самое. Если мы никуда не пристроим либидо, то оно становится бездомным. Но не следует думать, что напряженные усилия могут надолго спасти нас от напора либидо. Мы ничего иного не можем, как сознательно ставить либидо ограниченные задачи. Другие, от природы присущие ему задачи оно выбирает само, ибо таково его предназначение. Если этих задач не исполнять, то и самая деятельная жизнь не поможет, ибо необходимо считаться со всеми условиями природы человека. К этому можно свести бесчисленные случаи неврастении и переутомления, ибо работа, если она сопровождается внутренним трением, вызывает внутреннее истощение.