|
Тут мы, без сомнения, ощущаем потребность глубже вникнуть в различие психической ситуации в случае внешнего и внутреннего препятствия, так как допускаем возможность, что из устранения внутреннего препятствия может последовать несравненно более интенсивное удовольствие. Но я намерен удовольствоваться малым и ограничиться покуда констатацией, при всем том существенной для нас. Случаи с внешним и с внутренним препятствием различаются только тем, что в одном случае упраздняется уже существующее торможение, в другом — избегают установления нового. Значит, мы не слишком злоупотребим умозрением, утверждая, что для создания, как и для сохранения, психического торможения требуются "психические издержки". Если же оказывается, что удовольствие достигается в обоих случаях употребления тенденциозной остроты, то напрашивается предположение, что размер такого удовольствия соразмерен сэкономленным психическим издержкам. Итак, мы вроде бы снова натолкнулись на принцип сбережения, впервые встретившийся нам в технике словесной остроты. Но тогда как поначалу нам казалось, что экономия заключается в употреблении возможно меньшего числа слов или даже одних и тех же слов, то теперь нам открывается гораздо более обширный смысл сбережения психических издержек вообще и мы обязаны допустить возможность посредством более точного определения еще весьма неясного понятия "психические издержки" приблизиться к сути остроумия. Определенную неясность, не преодоленную при рассмотрении механизма удовольствия 71 •э.у рейд от тенденциозной остроты, мы принимаем как справедливое наказание за попытку объяснить более сложное ранее простого, тенденциозную остроту — до безобидной. Мы замечаем, что сбережение издержек на торможение или подавление, по-видимому, открывает секрет вызывающего радость воздействия тенденциозной остроты, и переходим к механизму удовольствия при безобидной остроте. Из соответствующих примеров безобидной остроты, при которой не нужно опасаться искажения нашей оценки ее содержанием или тенденцией, мы должны были сделать вывод, что сами технические приемы остроты являются источниками удовольствия, теперь же проверим, нельзя ли как-то свести это удовольствие к сбережению психических издержек. В одной группе этих острот (игре слов) техника состояла в том, чтобы направить нашу психическую установку на созвучие слов, а не на их смысл, что позволяет звучанию слова занять место его значения, заданного отношением к представлениям о предметах. Действительно, мы вправе предположить, что тем самым была значительно облегчена психическая деятельность и что при строгом употреблении слов требуется некоторое напряжение, чтобы удерживаться от этого удобного метода. Мы можем наблюдать, что болезненные состояния мыслительной деятельности, при которых, по-видимому, ограничена возможность концентрировать психические издержки на определенном направлении, практически выдвигают на передний план подобное представление о созвучии слов в ущерб значению слов и что такие больные в своей речи продвигаются — в соответствии с принципом — по "внешним" ассоциациям представлений о словах вместо "внутренних". И у ребенка, точно так же привыкшего обращаться со словами, как с объектами, мы замечаем склонность за одинаковым или сходным текстом искать один и тот же смысл, что становится источником многих ошибок, вызывающих смех взрослых. Если порой в остроте нам доставляет истинное удовольствие возможность путем употребления одного и того же или сходного слова перебраться из одного круга представлений в другой, отдаленный (как в случае с Home-Roulard — из кулинарной области в сферу политики), то это, видимо, правомерно свести к сокращению психических издержек. Удовольствие от остроумия, вы — 102 —
|