Фрейд

Он на самом деле очень волновался. Загадочный эпиграф из седьмой книги «Энеиды» Вергилия, который Фрейд выбрал после того, как позволил Флиссу наложить вето на «сентиментальные» строки Гёте, тонко намекает, что он нервничал и был готов рассердиться. Собственная интерпретация им фразы Flectere si nequeo Superos, Acheronta movebo[61] была достаточно прямолинейной: строка кратко формулирует его основной тезис, что желания, отвергаемые «высшими властями психики», находят убежище «в подземном мире сознания (подсознании)», чтобы добиться своей цели[62]. Однако резкий тон этих слов, сказанных разгневанной Юноной после того, как другие боги Олимпа отказались удовлетворить ее желание, намекает на нечто большее. Этот тон как нельзя лучше соответствует настроению Фрейда. В сентябре 1899 года, читая гранки, он предсказывал Флиссу яростный протест, настоящую грозу по поводу «чепухи и глупости», которые сам же и написал: «Тогда мне действительно достанется от них!» Книга о сновидениях оставила высшие силы Вены – медицинские и административные – равнодушными. Лишенные воображения ученые и клиницисты, которые называли идеи Фрейда волшебными сказками, и ограниченные бюрократы, отказывавшие ему в профессорском звании, не могли быть обращены в его веру. Но это не имело значения: он все равно поднял против них силы ада.

Недовольство Фрейда своей манерой изложения было таким же неоправданным, как и ожидание грозы. Он – как это часто случалось – снова оказался не самым справедливым судьей своей работы. Не подлежит сомнению, что архитектура книги явно растянутая, а структура довольно рыхлая из-за обилия материала, добавлявшегося в каждом новом издании. В первых четырех главах Фрейд довольно быстро излагает свою теорию сновидений, отвлекаясь только на примеры и их толкование, но затем темп замедляется. Автор уже позволяет себе роскошь многословия, подробно излагая разновидности сновидений и прослеживая их путь от непосредственного появления до отдаленных причин. Шестая глава, посвященная «работе сновидения», в последующих изданиях была дополнена и по объему стала почти такой же, как первые пять глав. Заключительная, седьмая глава – знаменитая «философская» – получилась строгой, в высшей степени специальной. И при всем этом цельность изложения и элегантность доказательств остаются непревзойденными.

Фрейд искусно использовал стилистическую тактику для передачи своих идей: примеры сновидений усиливают аргументацию, предвосхищение возражений разоружает критиков, а разговорная манера и литературные аллюзии облегчают задачу читателям. Он свободно цитировал Софокла и Шекспира, Гёте и Гейне, Моцарта и Оффенбаха, а также популярные песни. Его собственная удачная метафора превращает «Толкование сновидений» из архитектурного сооружения в экскурсию с гидом: «В результате возникла фантазия о прогулке. Сначала темный лес авторов (которые не видят деревьев), где нет перспектив и легко заблудиться. Потом узкая ложбина, по которой я веду читателя, – мой пример сновидения с его особенностями, деталями, нескромностями, плохими шутками, а затем вдруг возвышенность, красивый вид и запрос: «Пожалуйста, куда изволите пойти?» Несмотря на жалобы по поводу «разбитых поверхностей» текста и все свои сомнения, Фрейд приглашал читателей довериться ему как гиду.