Фрейд

[280] Дела Verlag стали для Фрейда постоянным бременем. Осенью 1931 года управлять издательством начал Мартин Фрейд, который делал все возможное в этой сложной и постоянно ухудшавшейся ситуации. Вливания средств со стороны щедрых жертвователей, таких как Мари Бонапарт, позволяли всего лишь затыкать дыры. В 1932-м Фрейд решился на еще на одну меру: мэтр написал цикл лекций, предназначенных для публикации в Verlag. Они никогда не читались с кафедры, но преподносились как дополнение к вводным лекциям, которые Фрейд читал во время Первой мировой войны. «Новые лекции по введению в психоанализ» были современным дополнением к предыдущим, суммировали новые размышления основателя движения относительно женской сексуальности и завершались важной главой о мировоззрении психоанализа. В своей последней лекции Фрейд еще раз выразил, более решительно – и резко, – собственное убеждение, что психоанализ не может и не должен формулировать собственный взгляд на мир. Это просто часть науки. Авт.

[281] В 1932 году Фрейд говорил Эйтингону, что Бриллу, пытавшемуся организовать психоаналитическое движение в Соединенных Штатах, противостоит американский антисемитизм, латентно гигантский. (См.: Фрейд Эйтингону , 27 апреля 1932. С разрешения Sigmund Freud Copyrights, Wivenhoe.) Авт.

[282] Интересно отметить, что Фрейд облекал эти резкие высказывания в свою излюбленную форму. Так, например, 8 июля 1928 года он писал Виттельсу: «…американцы и психоанализ зачастую настолько не подходят друг другу, что вспоминается аллегория Граббе, словно ворону надевают белую рубашку». (Wittels . Wrestling with the Man, 177–178.) Неожиданный эпитет, «дикари», тоже не был единичным случаем. 10 июля 1935 года мэтр писал Арнольду Цвейгу, который торжествующе сообщал, что американский клуб любителей книги отметил один из его романов: «Разве не печально, что мы финансово зависим от этих дикарей, которые не принадлежат к лучшей человеческой породе? В конце концов, мы здесь находимся в таком же положении». (С разрешения Sigmund Freud Copyrights, Wivenhoe.) Авт.

[283] Есть основания предполагать, что бессердечные обвинения Фринка в значительной степени были обусловлены не высказанным, но явно осознанным чувством вины. Прежде всего, Фрейд сначала не смог распознать потенциальный психоз, скрывавшийся за нервными проблемами Хораса, а затем отказался воспринимать приступ психоза всерьез. Более того, мэтр – с лучшими намерениями, но некоторым безразличным высокомерием – ухудшил эмоциональное состояние Фринка, вмешавшись в его личную жизнь. Проходя психоанализ у Фрейда, Хорас решил развестись с супругой и жениться на одной из своих пациенток, и мэтр поддержал его в этом намерении. Но когда в 1923-м, через месяц после развода, умерла первая жена Фринка, его душевное здоровье было серьезно подорвано, а год спустя распался и второй брак. В 1936-м, незадолго до его смерти, в возрасте 53 лет, дочь Фринка, Хелен Крафт, спросила, что передать Фрейду, если она когда-либо с ним увидится. «Скажи ему, что он был великим человеком, – ответил Фринк, – даже если бы не изобрел психоанализ». (Слова Хелен Крафт приведены в: Specter M . Sigmund Freud and a Family Torn Asunder: Revelations of an Analysis Gone Awry // Washington Post, November 8, 1987, sec. G, 5.) Авт.