Эрос невозможного. История психоанализа в России

Как видим, врачи, а тем более практикующие аналитики играли не очень заметную роль в этой группе; зато многие ее члены были видными большевиками» предельно близкими к высшей власти в стране. В организации Русского психоаналитического общества далеко идущий политический замысел кажется не менее важным, чем естественное желание таких людей, как Ермаков, Вульф или Габричевский, собрать вокруг себя единомышленников. Кто же был их высоким покровителем?

Хорошо осведомленный Жан Марти считает, что супруги Шмидты были родственниками старого большевика, наркома труда В. В. Шмидта, который мог оказать им действенную помощь в рамках своей политики поддержки „спецов", могущих принести пользу честным трудом на благо новой власти. Сам А. Р. Лурия вспоминал, что организаторов Общества поддерживали „Радек и ряд других"; впрочем, он говорил это в начале 70-х, когда упоминание фамилий этих „других" все еще было невозможно. Мне кажется, что наиболее серьезной фигурой, стоявшей за событиями, был Лев Троцкий, имевший специальные причины для поддержки психоанализа (см. гл. 7).

Благодаря своим высоким покровителям Психоаналитический институт получил в свое распоряжение замечательное помещение — особняк Рябушинского на Малой Никитской. Ученый секретарь института Александр Лурия, которому был 21 год, получил, по его словам, „великолепный кабинет, оклеенный шелковыми обоями, и страшно торжественно заседал в этом кабинете, устраивая раз в две недели, кажется, заседания психоаналитического общества". Потом этот дом был передан А. М* Горькому; сейчас там находится его музей.

Казанский инцидент

В 1923 году „Международный журнал психоанализа", выходивший под редакцией Э, Джонса, публикует информацию „Казанское психоаналитическое общество", помещенную наравне со сведениями о работе Венского, Британского, Берлинского и других хорошо известных обществ. Информация из Казани содержит список 14 членов Общества, примерно совпадающий с более ранним списком, найденным нами в архиве Лурии, еще один список 7 почетных членов (все — казанские врачи) и протоколы заседаний в Казани в 1922— 1923 годах. Одновременно в раздел „Психоаналитическое движение", содержащий информацию о событиях в странах, где общества еще не были официально учреждены — во Франции, Швейцарии и т. д. — Джонс включил отчет о России. На деле здесь речь идет о Москве.

Заявление о приеме Русского психоаналитического общества в Международную ассоциацию, поданное на VII Конгресс ассоциации в Берлине (25—27 сентября 1922 г.), вызвало споры. Президент Ассоциации Эрнест Джонс, готовивший Конгресс, предложил, приняв в члены только что образованное Индийское психоаналитическое общество, заявку Русского общества отложить рассмотрением. Вмешался сам Фрейд (это был последний Конгресс, на котором он присутствовал). Сказав, что он в курсе дела, он предложил все же Русское общество принять. Однако взял слово Дуглас Брайан, бывший в свое время заместителем Джонса по президентству в Британском обществе. Он заявил, что принятие Русского общества невозможно исключительно по формальной причине (Центральной дирекции не был вовремя представлен устав Русского Общества). Фрейд был вынужден согласиться, но заявил, что „рекомендует Конгрессу разрешить Центральной дирекции принять московскую группу, как только необходимые условия будут выполнены". Это предложение было принято.