|
Другая маленькая пациентка в период, когда мы обсуждаем вопрос о ее онанизме, видит меня во всевозможных унизительных положениях, нищенкой, бедной старухой, а однажды она увидела меня одну, стоящей посреди комнаты, и множество чертей, танцующих вокруг меня. Таким образом, вы видите, что мы становимся, как и при анализе взрослых, мишенью, на которую устремляются, смотря по обстоятельствам, положительные или отрицательные побуждения пациентов. После этих примеров мы могли бы сказать, что при детском анализе перенесение осуществляется в достаточной мере. Тем не менее нам предстоит разочарование именно в этой области аналитической работы. Хотя ребенок поддерживает очень оживленную связь с аналитиком, хотя он обнаруживает при этом очень много реакций, выработавшихся у него в результате взаимоотношений со своими родителями, хотя в смене, интенсивности и выражении своих чувств он дает нам важнейшие указания относительно формирования своего характера, невроз перенесения как таковой у ребенка не возникает. 376 Роздел VI. Техника детского психоанализа Все вы знаете, что я понимаю под этим. Взрослый невротик во время аналитического лечения постепенно видоизменяет симптомы, по поводу которых он предпринял лечение. Он отказывается от своих старых объектов, с которыми были связаны его фантазии, и фиксирует заново свой невроз вокруг личности аналитика. Мы говорим, что он заменяет существовавшие до настоящего времени симптомы симптомами перенесения, переводит свой невроз, каков бы он ни был, в невроз перенесения и направляет теперь все свои анормальные реакции на новый объект перенесения, на аналитика. На этой новой, привычной для аналитика почве, на которой он может вместе с пациентом проследить возникновение и рост отдельных симптомов, на чищенном таким образом операционном поле происходит затем окончательная борьба, постепенное осознание болезни и раскрытие ее бессознательного содержания. " Мы можем указать две теоретические причины, в силу которых такое течение болезни с трудом может быть осуществлено у маленького ребенка. Одна из этих причин лежит в структуре детской личности, другая — в аналитике, работающем с детьми. Ребенок не соглашается, подобно взрослому, на «переиздание» своих любовных привязанностей, потому что —если можно так выразиться — старое издание еще не разошлось. Его первоначальные объекты, родители, существуют еще как любовные объекты в реальности, а не в фантазии, как это имеет место у взрослого невротика; между родителями и ребенком существуют все взаимоотношения в пределах повседневной жизни, все радости и горести переживаются реально и связаны еще с ними. Аналитик приходит в эту ситуацию как новое лицо, и ему приходится, вероятно, делить с родителями любовь или ненависть ребенка. Ребенок не испытывает необходимости заменить в своих переживаниях родителей аналитиком; последний не доставляет ребенку — по сравнению с первоначальными объектами — всех тех выгод, которые ощущает взрослый пациент, заменяя фантастические объекты реально существующим лицом. — 268 —
|