|
Разумеется, совершенно верно, что ребенка, которого вы привязали к себе вышеописанным образом и который испытывает необходимость в вас, можно заставить сделать многое. Он согласится иногда на ваше предложение дать свободные ассо-; циацин, но только на короткое время и в угоду аналитику. Полученные таким образом свободные ассоциации могут оказаться очень полезными, и в случае затруднительной ситуации приносят нам иногда неожиданное объяснение. Однако они всегда имеют характер однократного вспомогательного момента, а не прочного базиса, на который должна опираться вся аналитическая работа. Находясь в затруднительном положении и не зная, что предпринять дальше, я иногда предлагала одной маленькой девочке, которая была особенно послушна при анализе и охотно исполняла мои желания и которая при больших способностях к рисованию отличалась прекрасной зрительной памятью, «видеть какие-нибудь картины». Тогда она садилась на корточки с закрытыми глазами и прислушивалась к тому, что происходило в ней. Таким образом она действительно дала мне объяснение дли-тельяой ситуации, обусловленной сопротивлением. Темой наших бесед была тогда борьба с онанизмом и освобождение от няни, к которой она относилась с удвоенной нежностью для того, чтобы защитить себя от моих попыток уничтожить ее привязанность. Я предложила ей «увидеть какую-нибудь картину», и первая картина, которая ей представилась, была: «няня улетает через море». В дополнение она сообщила, что вокруг меня танцевало много чертей и это означало, что я заставлю няню уйти, но тогда у нее не будет защиты от онанистического искушения, и я сделаю ее «гадкой». Иногда на помощь нам приходят нечаянные и невольные ассоциации — и даже чаще, чем ассоциации, возникающие по нашему предложению и по желанию пациента. Здесь я опять Приемы детского анализа 367 привожу в пример случай с маленькой девочкой, страдавшей неврозом навязчивости. В наиболее важный период анализа нужно было ясно показать ей, что она испытывает к своей матери ненависть, от которой она до сих пор ограждала себя созданием своего «черта», безличного олицетворения всех побуждений ненависти. Хотя она до сих пор охотно следовала за мной в анализе, в этом месте она начала проявлять сопротивление. Одновременно с этим она проявляла в домашней обстановке на каждом шагу упрямство и злость, и по этому поводу я доказывала ей ежедневно, что вести себя так плохо можно только по отношению к человеку, которого ненавидишь. В итоге она внешне как будто уступила под влиянием приведенных мною новых и новых доказательств, но теперь она хотела узнать у меня также и причину чувства ненависти к якобы очень любимой матери. Я отказывалась дать ей об этом дальнейшие сведения, так как я тоже не знала этой причины. После минутного молчания она сказала: «Я всегда думаю, что причиной этого является сновидение, которое я видела когда-то (несколько недель назад) и которого мы так и не поняли». Я прошу ее повторить содержание этого сновидения, что она охотно исполняет: — 261 —
|