Детская сексуальность и психоанализ детских неврозов

54

имели гораздо более красивые вещи, чем богатые люди, о которых она упоминала. Однако, эта же пациентка рассказывает мне в другой раз, что внутренний голос предостерегает ее относитель­но меня. Он говорит: "Не верь Анне Фрейд. Она лжет. Она тебе не поможет, она сделает тебя еще более гадкой. Она внесет перемену даже в твою внешность так, что ты станешь некрасивой. Все, что она говорит тебе, неправ­да. Скажи, что тебе нездоровится, оставайся в постели и не ходи к ней сегодня". Она заставляет этот голос умол­кнуть и говорит, что она должна будет рассказать все это во время сеанса. Другая маленькая пациентка в период, когда мы обсуж­даем вопрос о ее онанизме, видит меня во всевозможных унизительных положениях, нищенкой, бедной старухой, а однажды она увидела меня одну, стоящей посреди ком­наты, и множество чертей, танцующих вокруг меня. Таким образом, вы видите, что мы становимся, как и при анализе взрослых, мишенью, на которую устремляют­ся, смотря по обстоятельствам, положительные или отри­цательные побуждения пациентов. После этих примеров мы могли бы сказать, что при детском анализе перенсе-ние осуществляется в достаточной мере. Тем не менее нам предстоит разочарование именно в этой области аналити­ческой работы. Хотя ребенок поддерживает очень ожив­ленную связь с аналитиком, хотя он обнаруживает при этом очень много реакций, выработавшихся у него в ре­зультате взаимоотношений со своими родителями, хотя в смене, интенсивности и выражении своих чувств он дает нам важнейшие указания относительно формирования своего характера, однако невроз перенесения как таковой у ребенка не возникает. Все вы знаете, что я понимаю под этим. Взрослый не­вротик во время аналитического лечения постепенно ви­доизменяет симптомы, по поводу которых он предпри­нял лечение. Он отказывается от своих старых объектов, с которыми были связаны его фантазии и фиксирует заново свой невроз вокруг личности аналитика. Мы го­ворим, что он заменяет существовавшие до настоящего времени симптомы симптомами перенесения, переводит свой невроз, каков бы он ни был, в невроз перенесения и направляет теперь все свои анормальные реакции на новый объект перенесения, на аналитика. На этой новой, привычной для аналитика почве, на которой он может

Лекция 3. Роль перенесения в детском анализе

55

вместе с пациентом проследить возникновение и рост отдельных симптомов, на очищенном таким образом Операционном поле происходит затем окончательная борьба, постепенное осознание болезни и раскрытие ее бессознательного содержания. Мы можем указать две теоретические причины, в силу которых такое течение болезни с трудом может быть осу­ществлено у маленького ребенка. Одна из этих причин лежит в структуре детской личности, другая — в аналити­ке, работающем с детьми. Ребенок не соглашается, подобно взрослому, на "пере­издание" своих любовных привязанностей, потому что — если можно так выразиться — старое издание еще не ра­зошлось. Его первоначальные объекты, родители, суще­ствуют еще как любовные объекты, в реальности, а не в фантазии, как это имеет место у взрослого невротика; между родителями и ребенком существуют все взаимоот­ношения в пределах повседневной жизни, все радости и горести переживаются реально и связаны еще с ними. Аналитик приходит в эту ситуацию как новое лицо, и ему приходится, вероятно, делить с родителями любовь или ненависть ребенка. Ребенок не испытывает необходимос­ти заменить в своих переживаниях родителей аналитиком; последний не доставляет ребенку -по сравнению с перво­начальными объектами — всех тех выгод, которые ощу­щает взрослый пациент, заменяя фантастические объек­ты реально существующим лицом. Вернемся теперь к методу Мелании Клейн. Она утвер­ждает, что если ребенок встречает ее во время первого се­анса враждебно, относится к ней отрицательно или даже пытается ударить ее, то в этом можно усмотреть доказатель-•ство амбивалентной установки в отношении к магери. Од­нако, я полагаю, что дело обстоит иначе. Чем больше ма­ленький ребенок привязан к своей матери, тем меньше по­ложительных побуждений остается у него для чужих лю­дей. Яснее всего это обнаруживается у грудного младенца, который относится со страхом и отрицанием ко всем, кро­ме матери или няни. Скорее даже наоборот: именно с теми детьми, которые не избалованы любовным отношением к ним домашних, которые в семейном кругу не получают и сами не проявляют глубокой нежности, скорее всего уста­навливаются положительные взаимоотношения. Они полу­чают, наконец, от аналитика то, чего они долго и напрасно ожидали от первоначальных объектов.