Фрейд

фигура грифа поддерживает построения Фрейда. Но, быть может, в случае Леонардо грифа не существовало? Птицу, вторгшуюся в детское воспоминание, Леонардо называет в итальянском тексте не словом awoltoio — гриф, но nibbio — коршун. Коршун, а не гриф занимает место в сновидении, неотступно преследует бессознательное. И этого достаточно, как спешат заявить критики Фрейда, чтобы низвергнуть все его построения, а заодно дискредитировать любую психоаналитическую интерпретацию. Любопытно, что Фрейд в своем очерке предвидел подобные обвинения. В примечании он обращается к "блестящему сообщению" Хэвелока Эллиса, в котором знаменитый сексолог заявляет, что "крупная птица не обязательно могла быть именно грифом". Фрейд не только принимает этот факт и в дальнейшем пишет о "птице, считающейся грифом", но даже предполагает, что само воспоминание Леонардо могло быть более поздним воспроизведением представления о нем. Однако это нисколько, как он полагает, "не нарушает логику моего изложения". Следует вспомнить вместе с Фрейдом: работа памяти, воображения, сновидения требует лишь "самого минимума реальности", "ничтожно малых проявлений действительности", крупиц, крох, на основе, вокруг и с учетом которых приводятся в движение значительные цепи картин и эмоций.

И гриф, и коршун — кровожадные хищные птицы, разница не играет роли для сновидения Леонардо, которое сохраняет весь свой интерес как средство проникновения в психологию художника. Однако это

424 МЫСЛЬ ФРЕЙДА

различие имеет значение в том смысле, что проливает свет на работу Фрейда, который сам легко приспосабливается к ошибке. "Египетское" воображение Фрейда с удовольствием пускается по следу грифа, собирая при этом значительный урожай: извлеченная из глубин египетская богиня — мать Мут — придала новый блеск главной теме Фрейда, всегда нуждающейся в дополнительных аргументах, теме двуполости и бисексуальности» Она стала поддержкой и иллюстрацией древней фигуры фаллической Матери и гарантировала правильность гомосексуальной интерпретации сновидения Леонардо. А главное, она устанавливает связь с сопутствующими фигурами, выразительными и захватывающими, из сновидения Фрейда "Нежно любимая мать и персонажи с птичьими клювами", сошедшими с "египетских" гравюр из Библии Филиппсона.

Взяв за основу образ коршуна, nibbio, Фрейд без труда выявил бы не менее значительные пути познания личности Леонардо и, без сомнения, провел бы, как он пишет в своем очерке, "прекрасную работу". Следовательно, теоретическое значение анализа Фрейда выходит далеко за рамки чисто технических вопросов. В лице Леонардо он приобрел фигуру, масштаб и сложность которой позволили связать самую древнюю и примитивную концентрацию сексуальной энергии — фаллическую Мать, звероподобное божество Мут/ детскую травму, связанную с птицей — с наиболее утонченными» сублимированными формами этой энергии: работами, считающимися "сублимированными" и лишенными всяких явных проявлений сексуальности, текстами, которые, как подчеркивает Фрейд, "избегают всего сексуального, будто бы Эрос, поддерживающий любую жизнь, не относится к теме, достойной познания исследователя".