Фрейд

234

БИОГРАФИЧЕСКИБ ОРИЕНТИРЫ

В седьмом из "Новых сообщений о психоанализе" Фрейд, защищая научный эмпиризм с его частными, предварительными, не слишком достоверными предположениями, обрушивается с критикой на тоталитарную и полную обмана "Концепцию вселенной". Описав религию как "иллюзию, черпающую силу в том, что она идет впереди наших инстинктивных желаний", он выбирает в качестве мишени, наряду с другими, философскую иллюзию "теоретического марксизма" и его историческое проявление — политическую иллюзию "русского большевизма". "Безжалостно изгоняя, — пишет он, — все идеалистические системы и все иллюзии, марксизм на практике сам создал новые химеры", и "работы Маркса как источники откровения заменили Библию и Коран". В "Будущем одной иллюзии" хорошо показано развитие структуры иллюзии; она не ограничивается лишь Политикой, а распространяется даже на Сексуальность: "Не должны ли принципы, регулирующие наши политические институты, также квалифицироваться как иллюзии? А взаимоотношения между полами, лежащие в основе нашей цивилизации, не нарушены ли они эротической иллюзией или комплексом эротических иллюзий?" Еще шаг, и исходя из этого принципа французский психоаналитик Жак Лакан сможет сказать, что "сексуальных взаимоотношений не существует".

Главный механизм воздействия религии Фрейд объясняет в работе "Трудности цивилизации" с резкой прямотой: "Что касается религиозных потребностей, — пишет он, — то их связь с детским состоянием абсолютной зависимости, а также ностальгией по отцу, вызываемой этим состоянием, кажется мне неопровержимой... Я не могу найти более сильной потребности, происходящей из детства, чем необходимость защиты со стороны отца... Можно проследить развитие религиозного поведения, обратившись к детскому чувству зависимости. И если что-то еще скрывается за этим, то оно пока что закрыто тучами". Сразу видно, что это слишком

ПИТВЫ ЭРОСА

235

категорическая формулировка, если, конечно, за ней не скрыто нечто большее. Фрейд настаивает на зависимоста от отца, чтобы избежать возражения Ромена Роллана, который с "океаническим чувством" предполагал другой источник, более далекий и размытый, и скорее не религии как системы догм и верований, а религиозности как эмоциональной силы.

Настаивая на фигуре отца, Фрейд придерживается линии "Тотема и табу", где господствовал Отец первобытной Орды. К этой линии он с новой силой вернется в работе, которую можно рассматривать как завещание, — "Моисей и монотеизм". Но он так же внимательно относится к доминанте отеческих ценностей в нашем обществе — в системе права, власти, сексуальности и т.д. Можно сказать, что Фрейд начинает с установления отношений с Отцом — "в ожидании" дальнейшего... Фигура матери "обдуманно забыта": она, на удивление, совершенно отсутствует в его текстах и. как мы полагаем, отнесена за видимый горизонт, в более глубокую область, хранится в резерве, скрыта не за "тучами", по выражению Фрейда, а за неясными и таинственными отблесками, рассеянными по всей его работе.