Фрейд

Подобную настойчивость можно объяснить лишь стремлением привести и сохранить в русле общей работы это новое движение мысли, которое слишком удалилось от него, создавая впечатление раскола. Ведение понятия "влечение к смерти" в систему Фрейда воспринимается как поворот его мысли, и оно, несомненно, является таковым. Это видно по тому, сколько психоаналитиков и других сторонников Фрейда не решались принять такой поворот и именно в это время поспешили оставить его. Не заостряя внимания на возникшей картине раздвоения,

192

БИОГРАФИЧЕСКИЕ ОРИЕНТИРЫ

можно сказать, что с влечением к смерти мысль Фрейда осуществила поворот на саму себя, произвела внутреннюю революцию, благодаря которой открылась еще одна скрытая ее сторона, "неясная", быть может, но обозначившая основы этой мысли, позволяющая прикоснуться к тому, что в ней заключено удивительного, смущающего, а порой и ошеломляющего.

Предвидя, что новый порыв занесет его далеко, Фрейд ищет твердой опоры, надежной отправной позиции. Он отступает, возвращается назад и наконец находит опору в ранних своих работах, которые, подобно крепкому фундаменту, явили собой научную базу обобщенным гипотезам. Он обращается к своей нейронике, к работе "Психология на службе у невропатологов". Известная под названием "Наброски научной психологии", она написана в 1895 году и отложена в сторону, очевидно, в качестве резерва, чтобы вернуться к ней "двадцать пять лет" спустя — цифра, которая тут же зафиксирована пером Фрейда. Он возвращается к "принципу постоянства", чтобы, вновь утверждая "ведущую роль" принципа удовольствия в психической жизни, приписать ему главную функцию в поддержании "количества возбуждения на достаточно низком уровне". Принцип удовольствия ограничивается не только принципом реальности — другой мощной составляющей умственной деятельности; его реализация затрудняется еще более сильной и решающей тенденцией к повтору.

Фрейд подбирает целый ряд фактов, свидетельствующих о силе "потребности повторения". Он описывает замечательный пример с маленьким мальчиком полуторагодовалого возраста — это его собственный внук Эрнест, который предавался игре появления и исчезновения катушки, привязанной за веревочку, что сопровождалось выразительными восклицаниями: "о-о-о-о", то есть "сильно", "далеко", — когда катушка исчезала, и "радостного "Да!" — вот", когда она вновь появлялась. Своим первым действием, пожалуй, самым важным,