|
Рис. 61. Изображение первичной материи (prima materia) или massa confusa в виде черной, хаотичной тучи, символизирующей частичное затемнение сознания, что характерно для начала как алхимической работы, так и процесса индивидуации.
Лекция 8
Восходящая Аврора
На последней лекции мы вкратце ознакомились с текстом так называемой первой притчи, начало которой существенно отличается от начала первых пяти глав, в которых рассматривалась женская персонификация Мудрости Божьей, оставившая в душе автора неизгладимое впечатление. Различные способы, с помощью которых автор описал эту персонификацию, позволяют нам заключить, что вначале Фома Аквинский оказался во власти своего переживания, а затем идентифицировал себя с образом Божественной Мудрости, отчасти войдя в состояние инфляции. Об этом, в частности, свидетельствует само его намерение поведать людям о Мудрости Божьей. Затем инфляция приняла форму презрительного отношения к непосвященным (к тем, кто не знает и не понимает), которое является симптомом инфляции. Далее он выходит из состояния инфляции и начинает говорить банальности.
Автор дает своим переживаниям довольно прозаическое описание, характерное для тех, кто освободился от власти бессознательного. Разочарование, которое испытывают подобные люди по поводу всего происшедшего с ними, компенсирует инфляцию. В наиболее резкой форме чувство разочарования проявляется после прерывания психотической стадии при помощи ларгактила, электрошока или иного физиотерапевтического средства.
В упомянутой притче автор сам выходит на сцену событий. Прежде он описывал истину возвышенным, напыщенным слогом, характерным для идентификации с содержаниями бессознательного. Это объясняет употребление напыщенного слога в первобытных религиозных произведениях, в некоторых поэтических ритуалах и в рассматриваемом тексте. Теперь нам понятно, какое впечатление произвела на автора истина.
«Глядя издали, я увидел огромную тучу, которая покрыла мраком всю землю, покрывавшую мою душу; воды вошли в мою душу, которая развратилась при виде преисподней и тени смерти, ибо поток поглотил меня. Эфиопы преклонят головы предо мной, и враги мои станут лизать прах ног моих. Здоровья не осталось в теле моем и кости мои ужаснутся при виде грехов моих. Я плакал всю ночь, пока не устал, и голос мой охрип. Где человек, который живет, понимая, и спасет душу мою от преисподней».
— 145 —
|