|
– А что, Танюша, испугалась? – Как не испугаться! Чем время шло дальше, тем Николай больше хмелел… Николай говорил отцу Тани, что вот он женится на Тане и они станут настоящей родней, а между тем Тане говорил другое… – Убью, Танюша, тебя, убью… – Ну, что же, убей, двум смертям не бывать, одной не миновать. – Зачем убивать, живи с нею или оставь ее. – Как же я ее оставлю, если я люблю ее и не могу жить без нее… Пришел вечер. Легли спать. Только и было речи, что «убью да убью тебя»… – Не пил – ревность мучила, а выпил – дошел до безумия… Как я могу быть без Тани!.. Как она может достаться другому?.. А Таня лежит тихая, покорная, безответная… Взял я револьвер, приложил его к груди Тани и говорю: «Убью тебя, не доставайся никому…» – Ну, что же, убей… Мне себя не жалко… Убей сразу. А вот мне жалко тебя, что ты пойдешь за меня… Так они все время лежали и шептались: он с револьвером, приставленным к ее груди, а она тихая, беспомощная и безответная… Среди ночи с завода приехали товарищи Николая и стали звать его на завод. Так как ехать было рано, то гостям поставили самовар и вина. Николай выпил полстакана и опять пошел к Тане. Теперь они лежали одетые. Николай опять взял револьвер, приставил его к груди Тани, и они продолжали шептаться. Таня решила, что не покинет его и отправится с ним на завод. – В каком платье я поеду? – Ни в каком не придется. Нажал револьвер больше, спустил курок, – и Тани не стало. Вскрикнула, вздохнула и скончалась. Бросились все в их комнату. – Ты убил Таню? – Ну, что же, что убил… Ну и убил… Сам и отвечу за это, сам и похороню… А сам целует еще теплые руки умирающей. Вид его был совершенно трезвый и хладнокровный, только глаза мутноваты. – Три исхода было для меня: жениться, бросить и убить. Жениться не мог. Одна мысль, что она может быть не моя, сводила меня с ума, и я терял голову, да и что я за муж был бы… Мучитель… Бросить тоже не мог – я любил ее, безумно любил и жить без нее не мог… Убить, ну и убил… Восемь лет каторги. Чувство ревности известно с очень давних времен. Оно старше человечества, ибо проявляется и в животном царстве. Оно в такой же мере присуще современному цивилизованному человеку, как и нашему дикому предку. Несколько меняются формы его проявления, но существо его все же остается тем же. Это чувство у нас на глазах и известно всем и каждому. А между тем, желая более тщательно изучить это чувство, мы не нашли такого количества ученых работ, каковое должно было бы соответствовать жизненному запросу. Мало того, чувство ревности часто смешивается с другими чувствами, очень мало с ним имеющими общего. Так, например, ревность ставят в родство с завистью, тогда как эти чувства едва ли имеют между собою что-то общее. «Не пожелай жены ближнего твоего…» – это мера предупреждения и пресечения могущей возникнуть ревности, но очень мало имеет прямого отношения к ревности. — 93 —
|