|
«Однажды вечером, в марте 1877, я услышал перед засыпанием два или три раза прозвучавшие в моем внутреннем ухе слова: «su su ti ti». Мне кажется, что эти слова получились от слов Зюзюсим и Тир, которые в течение нескольких дней много раз встречались мне в географии Палестины» (Мори). «Несколько лет тому назад я страдал ревматической болью головы. Раз я улегся в постель в 10 часов вечера. Не прошло 20—30 секунд после того, как мною начала овладевать дремота, и я явственно услыхал несколько раз повторенную, восклицательного свойства, фразу, — услыхал, однако, не с такой отчетливостью и, главным образом, не с такой объективностью, как если бы я слышал голос реального лица. Затем, задумавшись о происхождении только что послышавшейся мне фразы, я вдруг припомнил, что послышавшееся мне было точным воспроизведением голоса и манеры говорить одного лица, встреченного мною за несколько дней перед тем. Совершенно подобное же явление повторилось и на следующий день… за несколько минут перед вставанием с постели я еще находился в дремоте, которая обыкновенно овладевает мною только вечером, перед наступлением сна; внезапно своим внутренним ухом я услыхал мое имя: «Monsieur Машу, Monsieur Maury». Этот зов был услышан мною так явственно, что я тотчас же узнал в этом внутреннем голосе голос и манеру говорить одного из моих друзей, с которым я виделся накануне вечером: он произносил мое имя именно с такой же интонацией» (Мори). «… Направляясь на остров Стаффа, я находился на пароходе, причем, лежа на палубе с закрытыми глазами, я вдруг вновь услыхал ту арию, которую действительно слышал накануне: ее играл слепец на своей волынке» (Мори). Будучи расположен к псевдогаллюцинированию зрением, я, однако, до последнего времени не испытывал гипнагогических псевдогаллюцинаций слуха. Я всегда имел порядочную музыкальную память, но отрывки из слышанных мною музыкальных пьес прежде воспроизводились в моей голове всегда в качестве слуховых воспоминаний, но не псевдогаллюцинаций. Несколько времени тому назад я начал заниматься игрой на цитре и, очевидно, под влиянием этих упражнений теперь у меня стали возможными и гипнагогические псевдогаллюцинации слуха. 17-го февраля 1884 г., покончив вечером обычные занятия, я в течение часа развлекался бренчанием на цитре, но, улегшись затем в постель, все-таки не мог сразу заснуть. Незадолго до наступления сна я вдруг услышал своим внутренним ухом начало игранной мною, между прочим, в тот вечер, тирольской песни из «Дочери полка». Две первые, короткие фразы этой песни прозвучали со значительной тональной определенностью, причем хорошо различался и своеобразный тембр цитры; в следующем затем пассаже отдельные звуки шли один за другим с возрастающей быстротой, но с уменьшающейся интенсивностью, так что песня постепенно замерла, едва начавшись. Непосредственно вслед за этим я старался вторично вызвать это субъективное явление, усиленно воспроизводил в своем воображении тот же хорошо знакомый мотив, но явление не повторилось: получалось обыкновенное музыкальное воспоминание, т. е. ряд воспроизведенных слуховых представлений, но не псевдогаллюцинация. (Собственное наблюдение.) — 56 —
|