|
Сама больная в возрасте 12-ти лет уже отличалась необычной совестливостью и педантичностью. Она жила в большом поместье в сельской местности и давала медицинские консультации крестьянам близлежащих деревень, черпая свои познания в гомеопатическом справочнике. Когда больные выздоравливали, все было прекрасно, но если болезнь пациента затягивалась, наша юная гомеопатка начинала тревожиться, обвиняла себя в неверно назначенном лечении, относила на его счет все, что случалось с больными дурного, и приходилось звать местного врача, чтоб он перенял у нее больного. В это же время она увлеклась всеобъемлющими метафизическими проблемами, ставила перед собой вопросы о происхождении мира, о Боге, Троице, Иисусе Христе и т. д.. Если в монотонных, утомительных разговорах с собой ей не удавалось найти удовлетворяющего ее ответа на ею же поставленные вопросы, она делалась возбуждена, полна тревоги и отчаяния, чувствовала, что на нее что-то давит, сердце стучит с удвоенной силой, была готова упасть в обморок. Этим ее расстройства не ограничились — некоторое время спустя появились словесные навязчивости, ругательства и проклятия вроде слов: «свинья», «дьявол», «проклятый». Они вмешивались в ход ее мыслей, слово «свинья» особенно навязывалось ей на ум, когда она по утрам причащалась; крайне суеверная, она очень расстраивалась по этому поводу и ждала несчастий. Она и теперь находится под живым впечатлением от волнения, которое тогда испытывала, глаза ее наполняются слезами, когда она об этом рассказывает. У нее есть и другие телесные жалобы: тяжесть во лбу, какая-то «помеха» между глазами, неприятное напряжение верхней половины лица. Такова наша «ипохондричка». Наличие у нее давних явлений психической неустойчивости и характерных стигматов (навязчивые сомнения и ономатомания) заставляют, конечно же, отнести ее к разряду наследственных больных, или наследственных девиантов. Именно тем обстоятельством, что г. Falret разделяет и те стороны морелевского учения, которые мы критикуем, и обуславливается часть его возражений (впрочем, достаточно второстепенных), которые он выдвигает против состава нашей группы наследственных девиантов. Он считает, что мы слишком расширяем ее границы, и хотел бы вывести из нее аномалов, отличающихся одними странностями характера. Здесь следует обозначить проблему четче и поставить вопрос так: что же, в конце концов, представляют собой все эти невропаты, повышенно-эмотивные лица, ипохондрики — короче, все те анормальные случаи, которые частью врачей рассматриваются лишь как пограничные с душевными заболеваниями? Если эти лица действительно обладают свойствами душевнобольных, отмеченных наследственными стигмами, то почему мы должны выводить их за пределы этой группы? Возьмем для примера кого-нибудь из таких, лишенных психического равновесия, субъектов: он живет в обществе, занимает в нем более или менее значительное положение, успешно ведет свои дела, и никто, за исключением семьи и самых близких ему людей, не догадывается об особенностях его нестабильной психики; но тот же человек, и врачи это знают, временами испытывает странную нужду произносить, вне связи с естественным ходом мысли, определенные слова: ругательства или нет, не важно; он понимает нелепость этих словоизвержений, знает, что не должен допускать их, но вынужден уступать заложенной в них неодолимой силе и выпаливает вслух звуковое отражение того образа, который, наподобие электричества, пробегает в это время по его корковым центрам. Для широкой публики он просто оригинал, для многих врачей — только лицо, предрасположенное к заболеванию, но по сути дела: есть ли, с биологической точки зрения, какая-либо разница между ним и другим, столь же неуправляемым субъектом, который проецирует наружу не слова, а удары и без всякого повода набрасывается с кулаками на безобидного прохожего? Сегодня мы рассмотрим в качестве примера юношу 20-ти лет, увидим также больную, которая внезапно и непреоборимо, без всякой на то причины кидает наземь все, что было у нее в руках или находится в пределах ее досягаемости. Однажды она чуть не убила так своего ребенка: держала в руках и столь же импульсивно и внезапно бросила. — 96 —
|