|
Извращения вкуса у истериков, при раздраженном желудке, пищевые капризы беременных и некоторые другие проявления подобного рода также неправильно приравнивались в прошлом к дипсомании. С последней их роднит то, что и эти расстройства и дипсомания наблюдается у лиц с наследственным предрасположением. Иногда эти симптомы являются предшественниками импульсивного пьянства: надо признать, что хотя не все женщины, у которых в беременности отмечались пищевые капризы, становятся в последующем дипсоманками, но зато верно обратное: женщины, страдающие Дипсоманией и имеющие детей, во время вынашивания плода часто обнаруживали те или иные вкусовые перверзии. Чтобы убедиться в этом, надо лишь внимательнее расспрашивать больных: при привлечении внимания к этому обстоятельству, большая часть их припоминает ряд мелких фактов, которые в совокупности образуют симптоматику наследственного помешательства. Луиза В…, наша вторая больная, как вы помните, была беременна во время своего первого приступа, который, следовательно, мог быть расценен тогда как родовой психоз в его депрессивной форме. Мари D…. Отец ее дипсоман: обычно трезвенник, он раз в три месяца оставляет всякую деятельность и предается беспробудному пьянству, длящемуся дня три или четыре, таковы сведения, которыми мы располагаем. Из 7 братьев и сестер у одной Мари имеется тяга к алкоголю. Эта потребность появилась у нее впервые 4 года назад, во время первой беременности, когда ей было 28 лет. Тогда родные заметили, что временами она делается грустна, жалуется на потерю сил, теряет интерес к работе и ищет уединения. Семья была обеспокоена этим состоянием, возник вопрос о родовом психозе, но затем появилось влечение к спиртному и диагностика прояснилась. Больная сама расскажет вам, что первый симптом, с которого начинается ее приступ, это потеря сна, потом аппетита, наконец — жгучая жажда и потребность в неразбавленном вине. Когда семья услышала впервые от врачей, что речь может идти о дипсомании, она резко воспротивилась этому суждению, отнесла «причуды» больной к проявлениям беременности, решила ни в чем ей не перечить и посчитала, что поступает так единственно правильным образом. Мари пила без помех и ограничений, по три-четыре литра чистого вина в неделю, и возвращалась затем к обычной трезвости, когда пила за столом лишь подкрашенную вином воду. Начинавшиеся у нее кошмары быстро проходили по окончании приступа — с тем, чтобы вернуться при его возобновлении. После родов те же пароксизмы начали повторяться с частотой раз в два-три месяца. Теперь уже родные попытались им воспрепятствовать, но безрезультатно. Им всегда предшествовал одинаковый и более или менее продолжительный период депрессии с суицидальными идеями. Сегодня, как и в начале заболевания. Мари перед запоем мысленно видит все последствия своего пьянства, страшится их и, уже начав пить, безысходно горюет по поводу происходящего. Под влиянием этой внутренней борьбы она неоднократно пыталась выброситься из окна: в последний раз выкинулась со второго этажа — падение ее не привело к сколько-нибудь серьезным последствиям. — 87 —
|