Психиатрия

При наличии ярких галлюцинаций, как например бывает при белой горячке и вообще при делириозных состояниях, нет особенной надобности спрашивать о чем-либо, так как галлюцинации отражаются на всем поведении больных и могут быть изучаемы непосредственно по их речи, ответам на воображаемые вопросы, мимике, тем или другим поступкам. Хорошим практическим приемом для делириков, который мы часто применяем, является предложение поговорить по телефону, причем больному дается просто стетоскоп или ни с чем не соединенная телефонная трубка. Больные при этом немедленно начинают вести оживленные беседы с разными лицами. У больных с алкогольным делирием зрительные галлюцинации резко усиливаются при легком надавливании на глазные яблоки (способ Липмана). Таким путем галлюцинации можно вызвать также в периоде выздоровления, когда вообще их не наблюдается.

При этом галлюцинации можно до известной степени внушить больному, спрашивая его, что видно налево, вверху. Галлюцинации можно также внушить, предлагая галлюцинанту рассматривать чистый лист бумаги или спрашивая его: «а что это такое у вас на простыне».

Такие больные при соответствующих вопросах и сами дают определенные сведения о содержании своих переживаний как в этот самый период, так и после, по миновании болезненных явлений. Не будучи конечно знакомы с сущностью наблюдаемых у них расстройств, больные говорят о них, как о видениях, голосах, очень часто не отличают от сновидений. Часто употребляют такое выражение, как «мне померещилось», «гласится», «было представление» и т. п. В других случаях и главным образом при недоверчивом или прямо бредовом отношении к окружающим не только не всегда наблюдается такая полная готовность поделиться с другими своими переживаниями, но, наоборот, ясно выражена тенденция скрывать их, утаивать и даже прямо отрицать. Такое сознательное стремление утаивать и отрицать то, что несомненно имеется, носит вообще название диссимуляции и наблюдается не только по отношению к галлюцинациям, но и к другим переживаниям, например к бреду. В этом отношении имеет значение, что больные, некоторые по крайней мере, охотнее говорят о своих галлюцинациях в остром периоде болезни, а потом замолкают и отвечают на вопросы о них уклончиво, хотя бы галлюцинации и продолжали наблюдаться. Также заслуживает внимания, что больные охотнее говорят о своих галлюцинаторных переживаниях, как о чем-то бывшем в прошлом, и склонны отрицать их в настоящем, хотя при дальнейшем течении из слов самого пациента выясняется, что галлюцинации у него были и в то время, когда он их отрицал. При полной недоступности больных, а также в случаях глубокого затемнения сознания, когда беседа с ними вообще невозможна, для установления наличности галлюцинаций может принести пользу знакомство с так называемыми объективными признаками их, к которым относят неподвижный взгляд в одном направлении, заставляющий думать, что больной что-то рассматривает, поворачивание головы в одну сторону, точно больной к чему-то прислушивается, затыкание ушей и носа при слуховых и обонятельных галлюцинациях. Сюда же можно отнести такие явления, когда больной что-то ловит в воздухе, стряхивает с себя или с постели. Галлюцинанта иногда можно узнать по внешнему виду, по особенному выражению лица, которое при этом меняется в зависимости от содержания галлюцинаций (рис. 3), далее по какой-то настороженности и в то ж время отрешенности от окружающего, по выражению сильного страха или. наоборот, особенной восторженности.