|
Charisma of hoax, харизма притворства, по И. Шифферу (ibid., р. 48). предполагает наличие известного элемента игры, определенных усилий по формированию внешне-театральной стороны деятельности. Совершенно необходимо, чтобы харизматическая активность всячески бросалась в глаза, обращала на себя внимание. То есть помимо усилий, направленных на реализацию основных целей, много внимания следует уделять привлечению к ним внимания, причем желательно в ярком, возможно, даже динамично-агрессивном стиле. Здесь хороши любые средства. Всякая деятельность, не в последнюю очередь психотерапевтическая, может быть обставлена соответствующей символикой, эмблемами и гимнами, знаменами и ритуалами. Любая соблазняющая стратегия предполагает выстраивание системы знаковых приманок. Для любой ситуации очень хорошо продумать компактно-энергичные лозунги, сформулировать свои цели и программы афористически-суггестивно, так, чтобы это легко запоминалось, и при этом оказывать действие, способное изменить состояние сознания. Разумеется, важное дело — заботиться об изоморфности содержательной части идеологии и демонстративно-театральной. Известная театральность в психотерапии имеет место сплошь и рядом. Порой она проявляется в карикатурно-утрированном виде. В сущности, charisma of hoax основательно представлена в биографическом нарративе первого врача, сделавшего психотерапию своей специальностью, Ф. А. Месмера. Это ясно, например, из такого вот описания терапевтической сессии: “Серьезный и спокойный, он входит медленно, с величавым выражением лица, излучая покой в общее беспокойство... На нем длинная шелковая фиолетовая мантия, вызывающая мысль о Зороастре или об одежде индийских магов; сурово, сосредоточившись в себе наподобие укротителя зверей, который, имея лишь легкий хлыст в руке, единственно силой воли удерживает зверя от прыжка, шагает он от одного больного к другому. Перед некоторыми он останавливается, спрашивает тихо об их состоянии, потом проводит своей магнетической палочкой по одной стороне тела книзу и по противоположной кверху, приковывая к себе в то же время, властно и настойчиво, исполненный ожидания взгляд больного” (С. Цвейг, 1992, с. 73). И далее в том же духе. В терапевтической целесообразности такого поведения Месмер отдавал себе полный отчет: “Если бы мои приемы не были разумно обоснованы, они должны были бы казаться столь же нелепыми, сколько и смешными, и в них, действительно трудно было бы проникнуться верой” (там же, с. 72). Нетрудно предположить, что по линии Месмер-Шарко-Фрейд происходило формирование традиции харизматического влияния в психотерапии. Эта традиция определила, что психотерапевтическое воздействие требует оформления определенным антуражем. Этот антураж (театральный или идеологический) подчинен одной цели, а именно незаурядному преподнесению образа терапевта клиенту. В этом же ряду — от Месмера к Фрейду — можно отчетливо наблюдать тенденцию снижения в удельном весе харизмы театрально-внешних факторов при возрастании значения фундированной теории. — 55 —
|