|
Неоднократно пытались найти также признаки, которые допускали бы принципиальное различение этих мутаций от ненаследственных флюктуации; но единственной точкой зрения, оказавшейся в данном случае пригодной, была все-таки всегда точка зрения наследственности. Очень часто кажется, что с количественной стороны (по величине уклонения) «мутации» резко превосходят ненаследственные вариации; это объясняется, вероятно, тем особенным вниманием, которое необходимо должны будут привлекать к себе именно эти резко заметные «sports». Если эти уклонения, способные передаваться по наследству, менее значительны, то их легче упустить из вида. Зависимость же от внешних условий, питания, температуры и т. п. имеет для наследственных вариаций о же самое значение, как для ненаследственных. По-видимому, по этой причине sports и появляются иногда в особенно большом количестве в определенные периоды времени и, несомненно, поэтому-то и удалось получить их искусственно. Чрезвычайно важный вопрос для нас, возможны ли мутации без всяких воздействий извне, еще не разрешен; может быть, он и вообще неразрешим, попытка же объяснить все наследственные видоизменения атавистическими возвратами до сих пор всегда терпела неудачу (Goldschmidt). Но что экзогенные причины могут вызвать новые качества, это — несомненный факт. В этом пункте учение о мутациях тесно соприкасается с вопросом о наследственности приобретенных качеств. А если бы мы предположили, что для возникновения новых наследственных вариаций всегда необходим внешний толчок, то обе эти проблемы в настоящее время совпали бы совершенно. То, что осталось от учения о наследственности приобретенных качеств, относится, в сущности говоря, к тем же самым процессам, которые составляют самое существо мутаций. Нет нужды доказывать, что проблема ламаркизма очень близко соприкасается с вопросом о дегенерации. «Догмат о вырождении человечеств а держится исключительно на предположении, что «приобретенные» патологические качества передаются или по крайней мере могут передаваться потомству», — пишет M art i u s. Это относится, конечно, прежде всего только к дегенерации унаследованной; но мы сами назвали вырождением всякое ухудшение вида, прогрессирующее от поколения к поколению (даже если оно и неунаследованное). Эта дегенерация, сказали мы. могла бы быть вызвана исключительно внешними причинами без участия наследственности. Но при таких условиях едва ли было бы возможно говорить о вырождении, как о чем то роковом и неустранимом. Если народное здоровье подрывается внешними вредностями, то возможна помощь; попытка же обосновать догмат вырождения, учение о неотвратимости дегенерации, была бы возможна только при условии, если каждое ухудшение одного поколения должно было бы наследоваться следующим поколением. — 22 —
|