|
Через пару лет после нашей свадьбы я попыталась изменить эту ситуацию. Я поступила на вечернее отделение Гарварда. Ради себя я решила изучать архитектуру, а ради Николаса — литературу. Мне казалось, что если я узнаю отличия между стилями Хемингуэя, Чосера и Байрона, то научусь понимать тонкие вычурные фразы, которыми друзья Николаса с таким изяществом перебрасываются за обеденным столом. У меня ничего не вышло. После рабочего дня в «Мерси» я спешила приготовить ужин Николасу, после чего у меня не оставалось ни сил ни времени на изучение потолков рококо и Дж. Альфреда Пруфрока. И еще я до смерти боялась своих преподавателей. Они говорили так быстро, что с таким же успехом могли читать лекции на шведском языке. Мои одногруппники относились к учебе несерьезно. Почти все они уже что-то закончили. Их будущее никак не зависело от академических успехов. Что касается меня, то я осознала, что такими темпами смогу окончить колледж не раньше, чем через девять лет. Я не стала рассказывать об этом Николасу, но я получила F за единственную письменную работу, которую осилила за все время учебы. Сейчас я уже не помню, чему была посвящена работа — архитектуре или литературе, зато я запомнила комментарий преподавателя. «Где-то в этой мусорной куче есть интересные идеи, — написал он. — Вам необходимо научиться их выражать, госпожа Прескотт. Найдите свой собственный голос». Найдите свой собственный голос… Я придумала какой-то предлог и бросила колледж. Чтобы наказать себя за провал, я нашла вторую работу. Как будто, работая вдвое больше, я могла забыть о том, что совсем не о такой жизни мечтала в детстве! Зато у меня был Николас, и это было важнее всех ученых степеней и художественных колледжей вместе взятых. За семь лет я почти не изменилась, и, кроме себя, мне некого было в этом винить. А вот Николас стал совершенно другим. Я взглянула на мужа и попыталась представить его таким, каким он был тогда, семь лет назад. Его волосы были гуще, и в них еще не пробивалась седина, и складки у рта не были такими глубокими. Но самые большие изменения произошли с глазами. В них залегли тени. Однажды Николас признался мне, что, когда у него умирает пациент, с ним уходит и маленькая частичка его самого. Еще он сказал, что с этим необходимо что-то делать, иначе к пенсии от него совсем ничего не останется. ***Масс-Дженерал всегда организовывала Хэллоуин на Копли-Плаза, но в последние годы карнавальные костюмы сменила обычная одежда. А я готова была отдать все, что угодно, за возможность спрятаться за маской. Когда-то, когда Николас еще учился в медицинской школе, нас пригласили на костюмированную вечеринку. Мне хотелось быть Антонием и Клеопатрой или Золушкой и Прекрасным принцем. — 69 —
|