|
— На обратном пути остановитесь. Штраф все равно придется оформить… Машина, оставив перед ним дымящийся след на асфальте, рванулась с места. Когда пост исчез за поворотом, Губан вдруг засмеялся: — Во комедия!.. Опять вы меня от ментов отмазали! А машина-то не моя! Вместе погорим… — На дорогу смотри, — сквозь зубы ответила директриса. Маша медленно шла по огромному гулкому залу аэропорта, оглядываясь в пестрой толпе. Она впервые была в Шереметьево и растерялась среди множества мониторов с непонятной информацией, реклам, ярких витрин маленьких магазинчиков; в толпе мелькали атласные чалмы чернобородых индусов, сари, бедуинские платки, белые индонезийские шапочки, вьетнамцы табором сидели у стены на чемоданах, служащие в форменных комбинезонах толкали длинные поезда свободных багажных тележек, охранники с дубинками и рациями застыли у стеклянных дверей. Маша поднялась на эскалаторе на второй этаж. Под потолком пропели электронные колокольчики, и деловитый голос дикторши объявил, что в правом крыле заканчивается регистрация на рейс до Нью-Йорка. Маша двинулась направо и в очереди у таможни увидела наконец Максима. Он в последний раз обнимался с одноклассниками, жал руки, целовался с девчонками. Ободряюще подмигнул матери с отцом, поднял чемодан и шагнул следом за Сью к турникету… — Максим, — негромко окликнула Маша. Он обернулся. Одноклассники удивленно уставились на нее. Мать беззвучно ахнула. Галя, сдерживая злорадную ухмылку, отступила за спины. — Я не могу… — истерически всхлипнула Сью. — Я боюсь! Я боюсь ее! Маша, не замечая никого вокруг, робко взяла его за руку. — Пойдем со мной. Пожалуйста, — тихо попросила она. Максим досадливо сжал зубы. Сбросил ее руку, грубо повернул за плечо и отвел в сторону. — Я тебе все объяснил! Что тебе еще нужно? Я же сказал: я вернусь! — Ты не вернешься… — Я тебе обещаю, я клянусь, я вернусь за тобой! Ну не будь ты дурой. Ты же выглядишь, как последняя дебилка! Уйди, ради бога! — он шагнул было обратно, но Маша намертво вцепилась ему в куртку: — Не уходи! Одноклассники прятали глаза, чтобы не видеть этой жалкой сцены. — Да отвяжись ты, в конце концов! — Максим отшвырнул ее. — Максим! — отчаянно крикнула она. Максим оглянулся через плечо — и замер так, вполоборота. Маша двумя руками держала перед собой наган. Кто-то из одноклассников присвистнул. Пассажиры других рейсов, стоящие в очереди на таможню, с интересом оборачивались посмотреть — это действительно было забавно: маленькая девочка с громадным, тяжелым револьвером в руках. — 40 —
|