Вот увидишь

Я лицемерно раздражался на Клемана всякий раз, когда он, со своей застенчивостью и болезненной нерешительностью, свойственными детям разведенных родителей, пытался обратить мое внимание на то, что ему было бы гораздо приятнее провести время вдвоем со мной, нежели с Каролиной. А та, словно избалованная, испуганная и капризная маленькая девочка, вечно мешала мне раз и навсегда сказать ей, что мне надоело целыми днями развеивать ее страхи, вместо того чтобы уделить больше времени Клеману, побыть с ним вдвоем. Вот как малодушен я был всю жизнь по отношению к женским капризам. Слишком малодушен и слишком забывчив тоже. Ведь все это уже было, когда в детстве мы с Анной ждали отца, чтобы отправиться с ним на каникулы, и молили Бога, чтобы он приехал за нами один, без женщины. А он, после первых мгновений встречи у подъезда нашего дома, всегда говорил:

— Машина припаркована чуть подальше. Но сначала зайдем в кафе за углом, заберем Жанну. — Или Мари-Пьер, или Франсуазу, или Мишель. — Вот увидите, она страшно милая.

Этот самый небрежный тон я, в свой черед, использовал, чтобы попытаться заставить Клемана поверить в то, что его маленькая трагедия на самом деле не столь серьезна.

По моему длительному молчанию Сигалевич решил, что я достаточно подумал, и наконец поднялся:

— Просто если к тридцатому не завершить с «Валансьен» и министерской дотацией, то я ни за что не отвечаю.

В Управлении парижского транспорта кто-то взял на себя труд создать на компьютере новый текстовый файл и в центре страницы наверху заглавными буквами написать две фамилии и два номера телефона. И все: ни даты, ни подписи, ничего. Этот кто-то распечатал текст, затем поместил сложенный вчетверо листок в конверт, также помеченный логотипом учреждения. Мне это показалось абсурдным: столько предупредительности и педантичности ради двух телефонных номеров, которые линейный диспетчер мог с таким же успехом нацарапать на клочке бумага. Ситуация напомнила мне сцену из фильма «Спасти рядового Райана»[11], когда десятки машинисток в ангаре одновременно печатают на пишущих машинках десятки писем соболезнования, адресованных командованием американской армии семьям солдат, погибших в Европе на фронтах Второй мировой войны. Там по сюжету матери рядового Райана сообщают о смерти сразу троих ее сыновей. На протяжении нескольких секунд я цеплялся за этот эпизод, чтобы постараться убедить себя, что бывает и хуже, чем то, с чем я живу. Хотя бы в кино.

— Алло, мсье Ранзетти? Я папа мальчика, который в прошлую среду попал под поезд метро. Вы предложили, чтобы я позвонил вам. — Я как можно спокойнее, почти с вызовом, выдохнул это.