|
Когда Аояма закончил признание, Такамацу изумилась: — Надо же, какой вы! Как это вы стали таким романтиком? — Я? — Ага. — Стал романтиком? — Не слишком ли типично? А я-то думала, что Аояма-сан — один из немногих в Японии, кто может снимать настоящее документальное кино. — Разве между документальным кино и личной любовью есть какая-то связь? — Так ведь это вы меня учили, что в документальном кино нет места романам! Мол, рано или поздно романтизм возникает, и тут уж ничего не поделаешь, но романы — это дело весьма туманное и рисковое, и поэтому они только мешают. — Неужели я говорил такое? — Конечно, это не дословно, но, мне кажется, именно это я усвоила. Безусловно, работа и личная жизнь — это разные вещи. Думаю, что даже я по сути своей романтик. Вот только хорошо ли это, когда романтизм закрывает тебе глаза на действительность? За окном виднелись верхушки платанов, колышущихся на ветру. После запеченных цыплят тандури Такамацу приступила к карри с баклажанами и жареным мясом. Видя ее лицо совсем близко, Аояма почувствовал, что до него доходит смысл сказанных Каи слов. У Такамацу вполне обычное лицо. Она полна воли и уверенности в себе, красится и одевается со вкусом, в общем, довольно привлекательная, и у нее правильные черты лица. По-моему, в целом она очень даже секси, но обыкновенная. По сравнению с Такамацу, в лице и телосложении Асами Ямасаки чувствуется что-то зыбкое и опасное. Как будто сейчас что-то поломается. Нарушится баланс, что-то внезапно даст крен, и все пойдет прахом. Это предчувствие навевает вся ее внешность. Рядом с ней всегда испытываешь легкое беспокойство и напряжение, сердце начинает биться быстрее, и пропадает покой. — А я на что-то закрываю глаза? — Конечно. — Но в том, что я влюблен в нее, я уверен на сто двадцать процентов! — А секс? Вы хотите заняться с ней сексом? — спросила Такамацу. Аояма замолчал. Разумеется, я хочу заняться с ней сексом, но боюсь, что как только прикоснусь к ее телу, она исчезнет. Если честно скажу об этом, меня, наверное, засмеют. Так размышляя, он вдруг спохватился, что в этом и заключается смысл «романтики». — Хочу! — Ну, тогда, может, стоит попробовать? Утвердительно кивая, Аояма какое-то время сидел молча с ложкой яично-свиного карри в руке. — Вы боитесь? — с серьезным видом спросила Такамацу. Когда Аояма кивнул в ответ, она расхохоталась. Аояма тоже рассмеялся вместе с ней. — Надо же, какой вы! — еще раз изумилась Такамацу. — 145 —
|