|
Только члены семьи подходили к гробу. Сначала мимо прошествовали сестры с безразличными, ничего не выражавшими лицами; люди потом говорили, что уже тогда могли бы догадаться о грядущей катастрофе. «Они словно подмигивали ей, – вспоминала миссис Каррутерс. – Им следовало бы рыдать, а что делала каждая вместо этого? Подойдет к гробу, кинет взгляд и обратно. Почему только мы не поняли сразу?» Курт ван Осдол, единственный мальчишка в семье владельцев похоронного бюро, заявил, что решился бы тайком потрогать Сесилию напоследок, прямо на глазах священника и всех остальных, если бы только и мы были там, чтобы оценить это. После того как подошла к гробу последняя из дочерей, поддерживаемая мужем миссис Лисбон тоже одолела десять скорбных ступенек, чтобы покачать головой над лицом Сесилии, подрумяненным в первый и последний раз. «Посмотри на эти ногти, – вроде бы послышалось мистеру Бертону. – Разве с ними ничего нельзя было сделать?» И тогда мистер Лисбон ответил: «Ничего, еще отрастут. Ногти ведь продолжают расти. И она уже больше не сможет грызть их, дорогая». * * * Наши собственные познания о Сесилии тоже продолжали расти, накапливаясь с тою же противоестественной настойчивостью. Хотя она редко подавала голос и не имела настоящих подруг, у каждого остались свои яркие воспоминания о Сесилии. Кто-то из нас присматривал за нею, еще совсем малышкой, те пять минут, что требовались миссис Лисбон, чтобы вернуться в дом за забытой сумочкой. Кто-то играл с Сесилией в песочнице, сражаясь из-за лопатки, или демонстрировал свое хозяйство, спрятавшись за тутовым деревом, в искалеченный ствол которого вросла цепь ограждения. Вместе с нею мы стояли в очереди за прививками от оспы, вместе с нею катали под языком рафинад, пропитанный профилактическим средством от полиомиелита, учили ее прыгать через скакалочку и запускать воздушных змеев, советовали не сдирать корку с болячек (множество раз), а также рекомендовали держаться подальше от питьевого фонтанчика в парке Трех миль. Кое-кто из нас влюблялся в нее, но держал это в секрете, зная, что из всех пяти сестер Лисбон самая странная именно Сесилия. Спальня Сесилии (когда мы наконец получили ее описание от Люси Брок) подтвердила это мнение о своей хозяйке. В придачу к вращавшемуся под потолком шару с зодиакальными символами, Люси обнаружила там целую коллекцию аметистов – камней с могучими магическими свойствами, а еще наткнулась на колоду карт Таро под подушкой Сесилии, все еще хранившей запах благовоний и ее волос. Люси специально посмотрела – мы просили ее об этом, – застелена ли кровать чистыми простынями, и дала отрицательный ответ. К комнате не прикасались; ее оставили нетронутой, в качестве музея. Окно, из которого выпрыгнула Сесилия, по-прежнему оставалось распахнутым. В верхнем ящике бюро Люси нашла семь пар трусиков, окрашенных в черный цвет «Ритом». Она также увидела там пару парусиновых кед безупречной белизны. Нас это, конечно, не удивило. Мы давно уже знали о черном белье Сесилии, потому что всякий раз, когда она приподнималась на педалях велосипеда, чтобы набрать скорость, мы заглядывали ей под юбку. И частенько видели ее на ступенях позади дома, где она выводила пятна на кедах, обмакивая зубную щетку в чашку с жидким отбеливателем. — 22 —
|