– Эй, шеф, дай-ка мне эту штуку. Он показывает в сторону двери в спальню. Не вижу на что. – Дай-ка ее сюда. Я захожу в спальню и вижу у двери швабру. – Да, вон ту. Протягиваю ему швабру. Он просовывает палку в дверные ручки. Таитянка все еще молотит по дверям, но силы начинают убывать. Думаю, они со шкафом старые знакомые. – Ну да, ну да, телка, телка. Можно здесь, а можно взять с собой. Он выкручивает радио у кровати на полную громкость. Снова иду за ним в гостиную. Он улыбается мне, как бы извиняясь: – Сколько бы я ни заработал, она все посылает в Таиланд, домой, своему маленькому косоглазому говнюку, щенку. – Почему ты ее не вышвырнешь? – У тебя когда-нибудь была таитянка? Я качаю головой. – Они просто бешеные. Знают, как ублажить мужчину. Думаю, что сегодня у нее настроения не будет. Но вообще, заходи как-нибудь, попробуй. А я с собакой погуляю. Он ласкает щенка за ухом. Тот тявкает и покусывает его руку. – Но нам ведь надо найти тебе курево. Он собирает с пола блоки и кладет их обратно на стол. Достает спортивную сумку, вынимает другие блоки, кидает на диван. – В данный момент выбор небольшой. Польских тоже… – Что есть? – Есть «Принс». Но это подделка. – Подделка? – Сделано на эстонской фабрике. От «Принса» не отличишь, правда не отличишь, но ты попробуй. – Невкусные? – По мне, так да, но народ все равно берет. Говорю тебе по секрету как другу Кемаля. – А что еще есть? – Есть греческие. Хорошие, крепкие. – Курить можно? – Да это хорошие сигареты, их королева курит. И я. Королева и я. Он угощает меня из пачки на столе. Делаю пару быстрых затяжек. Я не курил с ночи, как кончились сигареты. Табак раздирает легкие и оставляет горький привкус на языке. Я покупаю два блока. Вот мой новый телефон. Он достает бумажку и записывает для меня номер. – Какое-то время по старому меня не будет. Он берег собаку на поводок и выходит вместе со мной. Говорит ей: «А теперь мы с тобой погуляем». В шкафу всё стучат. 18Прачечная самообслуживания открыта двадцать четыре часа в сутки. Камера на потолке сонно поворачивается то вправо, то влево. На случай драки, насилия, вооруженного нападения. Но в основном, наверное, чтобы отпугивать наркоманов. Чтобы они здесь не кололись. А неплохо было бы: со светом-то и проточной водой. На Ивана никто внимания не обращает, может, просто наплевать, а может, он не смотрится таким жалким, таким бездомным на мутном черно-белом экране. Но еще вероятнее, что запись просто никто никогда не смотрит. О ней вспоминают, только если что-нибудь разбито или на полу нашли кровь. — 32 —
|