|
Шарлотта предлагает мне кофе, я отказываюсь. Она садится на диван, халат распахивается, я практически полностью вижу одну грудь. Она даже не пытается прикрыться. Странная картина: грустные глаза, темные, как будто ей только что сообщили о смерти Майка, и провоцирующая поза. – Мне очень жаль, что Майк… – Да… Я так и подумала, что ты из-за этого пришел. Кто?.. – Его мать. Она кивает. Здесь мне трудно быть крутым пацаном, которого я представлял себе в автобусе. Я столько раз сидел за этим столом, пил кофе с Майком, говорил о знакомых, о музыке, а Шарлотта ходила, ей всегда было трудно усидеть на месте, поливала цветы, делала кофе, спрашивала, не хочу ли я с ними поужинать, и, если я соглашался, начинала возиться на кухне. Мы смеялись: ну прямо пятидесятые года – мужчины в гостиной, женщина на кухне. Думали: надо нам как-нибудь усадить ее на стул, дать книжку в руки и приготовить обед из трех-четырех блюд специально для нее. Шарлотта закуривает сигарету из пачки со стола. Тихо, не глядя на меня, произносит: – Ты тоща пришел… Я подумала сначала, ты знаешь. Должен был слышать. Подумала, ты пришел, чтобы поддержать меня. Но ты все говорил о Мика еле. Не знаю… Я подумала, ты уйдешь, если я тебе скажу… И… такая приятная мысль, а? Что он уже идет. Что скоро хлопнет дверь. Я всегда ему говорила, чтобы он не хлопал дверью, что сосед снизу… Такая приятная мысль… – Да. – Но в другой раз… если будешь рядом… заходи. Я буду рада… Она уже продемонстрировала мне бедро и грудь, и вот теперь еще слова… Это как смотреть на очень медленно происходящую аварию. Хотя Майка едят черви, хотя мы единственные, кто его помнит, мне все еще хочется ее трахнуть. На диване, с незапахнутым халатом. Давненько я не чувствовал этой сухости во рту. Вот и брюки стали жать. Напрягаюсь всем телом и остаюсь сидеть. Знаю, что будет, если встану. Я этого не переживу, думаю я, такой ответственности. Если она через два дня поднимется на крышу, посмотрит на город и сиганет вниз… Нет, это не для меня. – Приходи, я буду рада, правда, – повторяет она. – Если будешь поблизости или у тебя будет… – Конверт. Я могу забрать конверт? Она замолкает на середине предложения, как будто я дал ей пощечину. – Конверт, тот… – Доза, героин, я оставил для него. – У меня его нет. – В каком смысле? Я думаю: албанец, как бы ты поступил? Она чешет голую коленку: – У меня его нет. – Отдай его мне, и я уйду. Она смотрит на меня, прямо в глаза, а сама приподнимает полу халата и показывает большой красный задув на ляжке. — 139 —
|