Скидамаринк

- Я думал, что такую ценную картину должны хорошо охранять.

- Так и есть. Но попробуй предположить, как называлась обслуживающая охранную систему музея организация? Локерс и Локерс. Это тебе о чем-нибудь говорит?

- Я мало об этом знаю, - заметил я, пытаясь вспомнить все биржевые новости, которые читал в газетах. – Это филиал какой-то крупной страховой компании, нет? Может быть, Сейф Лайф или Джентл Старс…

- Это Джентл Старс, молодец! И кто является держателем более 25% активов группы?

- МикроГлобаль?

Мелани кивнула.

- Хорошо, а потом?

- Я попросила Штейнера прийти ко мне, одного, чтобы отдать мне картину.

- И он ничего не заподозрил? – спросил я нетерпеливо, ожидая услышать окончание рассказа. – Я представлял его тем еще параноиком.

- Вот именно потому, что он был очень подозрительным, он настоял на том, чтобы встретиться в узком кругу.

- Но он же знал, что ты его ненавидишь!

- Возможно, но мы подписали что-то вроде пакта о ненападении: мы нуждались друг в друге, и он считал себя слишком могущественным, чтобы я осмелилась предпринять что-то против него. Он ожидал чего угодно, только не физического нападения в жилище вице-президента США. Итак, он приехал в мой дом на Кэнтербери Авеню, в сопровождении всего лишь одного телохранителя, который выполнял также функции водителя. Все произошло очень быстро: с помощью своего брата Паоло Алехандро уложил их обоих, затем мы накачали Штейнера наркотиками. Оставалось только переправить тело в Гондурас на вертолете. Этим занялись Паоло и Алехандро, при участии троих независимых профсоюзников, чья деятельность когда-то закончилась увольнением. Штейнер не оставил хороших воспоминаний своим работникам в Гондурасе. Было несложно получить от них что-то типа доброжелательного нейтралитета для реализации наших планов.

- А телохранитель?

- Что, ты думаешь, мы сделали, Тео? Это тебе не церковный мальчик…

- Возможно, но… ты убила двоих человек, Мелани, - сказал я, представляя, что я тоже прикончил двоих убийц в подвале в Ирландии и что у меня не было права давать ей уроки.

Не поморщившись, она принялась защищать свою позицию:

- Людям, обличенным властью, иногда приходится принимать такого рода решения, Тео. Это был лучший выбор для общества. Проекты Штейнера повергли бы нашу страну в евгеническое безумие, которое уже проявлялось в начале века, когда богатые консервативные семьи начали распространять идею, что наследственность определяет поведенческие патологии индивидуумов.

Она привела пример реакции элиты WASP, которая, после мощных волн иммиграции боялась потерять свою политическую и экономическую власть. В контексте стремительного развития городских гетто и увеличения социальных проблем, национальные элиты начали продвигать евгеническую политику на почве Соединенных Штатов, что в 30-х годах привело к насильственной стерилизации субъектов, определенных как генетически ущербных.