|
Но Эф-У его не слышал, унесясь мыслями неведомо куда. — «Он был облечен в одежду, обагренную кровию. Имя Ему: Слово Божие»[121],— вдохновенно цитировал профессор свое любимое Откровение, и Кэлвина под палящим зноем пробрала дрожь. * * *День угасал по мере того, как разрешались одна за другой загадки в разложенных перед ними старинных текстах. Предположения выдвигались самые невероятные, и большинство из них никуда не годились. Наконец Люси решила прибегнуть к справочнику. — Алекс, кажется, у вас имеется полное собрание сочинений Шекспира? Алекс отправился в библиотеку. — И атлас! — крикнул ему вслед Саймон. Алекс припустил рысью. Он задержался в доме какое-то время, проверяя мальчиков и подбирая джемпера и куртки для своих гостей. Тем не менее к следующему интересному вопросу Люси он все же успел. — А что с Дидоной, Генри? Кого она была так счастлива видеть? — Царицу Дидону соблазнил и бросил Эней, и она кинулась в погребальный костер. Но Юнона пожалела несчастную и послала к ней Ириду[122] на радуге. Та отрезала у Дидоны локон волос и тем самым освободила ее душу, поэтому Дидона была счастлива, когда заметила на небе радугу. Сюжет отделения души от тела через некий предмет, к которому она может прикрепиться, был широко распространен в классицизме; радуга считалась мостом, ведущим к высшей мудрости и помогающим проникнуть в рай. — Ньютона тоже занимал этот канонический символ. Алекс, помогая Люси облачиться в слишком просторный кардиган, обменялся с ней многозначительным взглядом: через этот символ они вместе приобщились к высшей мудрости, и теперь Алекс спрашивал себя, не обитает ли чья-нибудь душа в ларце, вырытом ими из-под дерева. Затем все опять занялись исследованием, погрузившись в собственные мысли, как вдруг Люси оживленно воскликнула: — Тут в нескольких отрывках встречаются строчки из Тридцать четвертого сонета: «Но слез твоих, жемчужных слез ручьи…»! На лицах проступила еще большая задумчивость. Тем временем Саймон, рыскавший по тридцать четвертым параллелям и меридианам, наткнулся на настоящие золотые копи и, когда его окликнули, сообщил друзьям, что еще в самолете их с Люси натолкнул на мысль о Сиднее Старый Моряк, плывший к югу, по направлению к экватору. — Совершенно точно, что бывшая бухта Стингрей — это нынешняя Ботани-Бей[123], и расположена она на тридцать четвертом градусе южной широты. Там родилась Люси. Люси, как и прочие, уже ничему не удивлялась, но новое открытие обозначило проблему, о которой она тут же высказалась: — 257 —
|