|
— Поспите еще, отец… Она поправляет за его спиной подушечку и заново подтыкает одеяло. От ее внимания не ускользает, что дорогое ее сердцу лицо оттенком можно сравнить с пергаментом. Отцовские глаза глядят прямо на нее, но, кажется, не вполне могут рассмотреть. Кейт вздыхает с облегчением, когда веки вновь смыкаются, а ссохшиеся губы пытаются улыбнуться ей в утешение. Тогда она тихо возвращается в свое кресло, к незаконченному шитью. — Слова будут подобны числам, Кейт… От неожиданности она укалывает палец, услышав, как отец говорит с закрытыми глазами. — Обратный путь ты проделаешь, ступая по тем же следам в лабиринте. — Да, отец…— Кейт улыбается, не отрывая глаз от работы: отец не будет молчать, пока не придет его смертный час— Вы уже говорили мне: потом надо будет отсчитывать в обратном направлении, от конца «таблицы Юпитера», и начать я должна буду с числа «тринадцать» — со дня вашего рождения. — Все верно, Кейт. Тебе следует выбрать тринадцатое слово в строке, пусть даже это будет простое «и», а твоя дочь — видит бог, что она у тебя родится,— должна найти свое собственное слово среди строк. Оно на восьмом месте, а слово для ее дочери — на двенадцатом… — Или, если мне это не удастся — ведь вы знаете, что я уже не надеюсь создать семью в этой жизни,— ваше завещание выполнит моя племянница, ваша внучка Маргарита. Она отыщет для меня нужные строки — так, чтобы на восьмое место выпал Адонис, как вы и просили. Она глядит на отца поверх шитья, не смея укорять судьбу за то, что обихаживала его все последние годы, как того когда-то пожелала ее мать. Теперь ей двадцать шесть, и Кейт понимает, что надежды на брак у нее почти не осталось. — Моя Кэтрин, неужели ты не видишь, что творится у тебя под носом? — Голос отца неожиданно наполняется силой и мягким юмором.— За последние три года мастер Сондерс успел сильно влюбиться в тебя. Он честный и добропорядочный человек. Не противься тому, что пойдет тебе на благо, Кейт… С этими словами отец отворачивается от нее и вновь засыпает. 25 марта 2004 года, МанхэттенНаконец Люси развернула обертку из бумаги и гофрированного картона, и Саймон с Роландом невольно прервали оживленную беседу. Все трое уставились на прочный пластмассовый контейнер, в котором находилось что-то завернутое в папиросную бумагу. Это оказался изящный предмет ручной вышивки — по виду кошелек-конверт или книжный футляр. Он был сработан из грубой льняной материи, с кистями по углам, и весь расшит цветными шелками с преобладанием красных, золотых и кремово-пергаментных тонов. Кошелек застегивался посередине на крупную продолговатую жемчужину. — 238 —
|