|
Раньше Калеб ревниво относился к дружбе Нины и Патрика. Но у его жены было много друзей-мужчин. И очень скоро стало ясно, что Патрик слишком большая часть Нининого прошлого, — было бы ошибкой требовать вычеркнуть его из ее жизни. Это как разделить сиамских близнецов, у которых одно сердце на двоих. Сейчас он, сидя за поцарапанным столом в допросной в компании Патрика и Моники Лафлам, думает о Нине. Вспоминает, как категорично Нина отмела даже намек на то, что Патрик мог обидеть Натаниэля, — однако всего несколько дней спустя она, по-видимому, не задумываясь обвинила во всем Калеба. Калеба бьет дрожь. Как-то Патрик рассказывал, что в допросной всегда на десять градусов прохладнее, чем в остальном полицейском участке, — чтобы задержанные физически чувствовали себя неуютно. — Я арестован? — интересуется он. — Мы просто разговариваем. — Патрик не смотрит Калебу в глаза. — Как старые друзья. Старые друзья, это точно! Как Гитлер и Черчилль. Калеб не хочет здесь находиться, давать показания, чтобы обелить себя. Он хочет поговорить со своим сыном. Хочет знать, дочитала ли ему Нина книгу о пиратах. Хочет знать, не писает ли больше его сын в постель. — Можем начинать. — Патрик включает диктофон. Неожиданно Калеб понимает, что лучший источник информации сидит здесь, всего в метре от него. — Ты видел Натаниэля, — бормочет он, — как он? Патрик поднимает на собеседника изумленный взгляд. Он привык, что вопросы здесь задает он. — Когда ты их навещал, с ним все было в порядке? Он не плакал? — Учитывая обстоятельства… он был в порядке, — отвечает Патрик. — А сейчас… — Иногда, когда он не хочет есть, можно отвлечь его тем, что он любит. Например, разговорами о футболе или о лягушках. А пока вы будете беседовать, продолжать накалывать еду ему на вилку. Передай это Нине. — Давай поговорим о Натаниэле. — А я что, по-твоему, делаю? Он что-нибудь сказал? Я имею в виду словами. А не жестами. — А что? — осторожно уточняет Патрик. — Боишься, что ему есть что рассказать нам? — Боюсь? Мне плевать, если единственное слово, которое он произнес, — мое имя. Мне плевать, если из-за этого я окажусь пожизненно в тюрьме. Я просто хочу это услышать собственными ушами. — Его обвинение? — Нет, — отвечает Калеб. — Его голос. У меня иссякла фантазия, куда бы пойти. В банк, на почту, купить мороженое для Натаниэля. В местный парк, в зоомагазин. Покинув церковь, мы бродим от здания к зданию, бегаем по делам, которые могут и подождать, — только чтобы домой не возвращаться. — Давай навестим Патрика, — предлагаю я, в последнюю минуту сворачивая на стоянку перед полицейским участком в Биддефорде. Патрик разозлится на меня за это — за то, что вмешиваюсь в расследование, — но, как бы там ни было, он поймет. На заднем сиденье машины Натаниэль резко заваливается на бок, давая понять, что он думает об этой идее. — 63 —
|